Уля стояла перед зеркалом в ванной и думала, почему ей так не везёт. В кои-то веки Даша Старцева пригласила на день рождения весь класс, даже изгоев: косоглазого Зубкова, толстую Михееву, которая вечно потеет, — и Уля надеялась сегодня блеснуть, показать всем этим Дашиным подпевалам, что она не хуже их, что она тоже может отлично выглядеть. Если захочет. Когда захочет. Не в школу же наряжаться, в самом деле. Но всё пропало. Этот огненный прыщ на подбородке всё испортил.

Над головой в зеркале мелькнула серая тень. Уля обернулась: бабочка, что ли? Да нет, откуда тут бабочка. Февраль. Уля вернулась к своему прыщу. Мама принесла из аптеки вонючую белую мазь. Велела намазать и оставить на полчаса. Красное пятно останется, но выпуклость исчезнет, и можно будет замазать корректором.

От нечего делать Уля начала корчить себе рожи и пританцовывать. Серая тень чуть выдвинулась из-под верхнего края зеркала. Уля подняла глаза, вскрикнула и попятилась назад. Быстро обернулась, но сзади никого не было, только стена ванной. Из зеркала, точнее неизвестно откуда, на Улю уставилось маленькое бледное личико, почти детское. Уля зажмурилась, потёрла глаза, посмотрела. Личико не исчезло. Хуже того, оно шевелилось! Молча открывало серый рот, словно пыталось заговорить.

Уля пересчитала пальцы на руках. По пять. В одном сериале так делали, чтобы понять, спишь ты или нет.

— Эй... — неуверенно сказала Уля. — Ты меня слышишь?

Существо опять пошамкало губами, а потом заговорило скрипучим голосом:

— Слышу.

— Ты вообще кто? Почему в моём зеркале отражаешься?

— Я... это... Зианна. Имя такое. Мне выйти надо.

— Куда выйти? Откуда?

— Из дома. Мы с сёстрами уже давно вылупились, сперва при матушке жили, тут, в междумирье. А теперь всё: подросли, надо расходиться. Искать себе место.

— Вылупились? Вы, что ли, птицы?

— Не, какие птицы, ты чё! Эти мы, ну... раньше нас домовыми звали. А теперь уж и не зовут, забыли про нас. Матушка-то наша, она всегда тут остаётся, в междумирье. Коконы плетёт, детей растит.

— А почему ты из моего зеркала хочешь вылезти?

— Так это... А куда же мне вылезать? Оно аккурат против моей постельки. Так заведено — где зеркало, там и вылезаем.

— Тогда почему ты до сих пор не вылезла?

После этих слов серое личико скукожилось, глазки — и без того узкие — вытянулись тёмными ниточками, и существо захныкало:

— Светло-о-о... Не могу-у-у... Сижу тут днями и ночами, жду, а у тебя всё время светло!

Уля посмотрела на выключатель. Ну да, светло. Лампочки-то энергосберегающие, медленно разгораются, это так противно! Зайдёшь ночью в туалет, щёлкнешь выключателем, а тут такие депрессивные потёмки! Поэтому Уля убедила родителей, что две лампочки над зеркалом должны гореть даже ночью. Кто же знал, что это кому-то мешает!

— Хочешь, чтобы я выключила свет? — спросила Уля.

Существо затрясло головой, закивало, захлопало мутными глазками.

— Тогда ты вылезешь? — Существо опять закивало. — И куда пойдёшь?

— Да мы далеко-то не ходим, обычно прямо тут и остаёмся. Так у нас принято. Если ты не против.

Уля хмыкнула: сказать кому — не поверят. У неё в квартире будет жить молодая домовая. Неопытная. Едва вылупилась, жизни не знает. И что она тут будет делать?

— А я смогу с тобой разговаривать?

— Запросто!

— А вредить не будешь? — Уля вспомнила, что домовые могут и посуду бить, и вещи раскидывать. И тут же подумала: а может, они и порядок наводить умеют? Тогда Уле такая помощница точно нужна! И она добавила: — А сможешь для меня что-нибудь хорошее делать?

— Смогу, смогу, не боись! Вот прямо сейчас и начну! Только выпусти! У меня уже руки-ноги затекли — за зеркалом сидеть!

Уля выключила свет, на месте лампочек ещё секунду повисели два тусклых розовых пятна, и стало темно. Со стороны зеркала доносилось тихое шуршание, и Уля поёжилась: а что, если оттуда сейчас вылезет мышь, а вовсе никакая не Зианна? Уля спросила:

— Эй! Ну как? Ты где?

— Да тута я, тута, — ответил скрипучий голосок. — Погоди, укрытие найду.

Брякнула железная дверка, которая закрывала проход под ванну, к трубам. Голосок сказал:

— Всё! Можешь включать. Я пока посплю. А ты, если что, постучи по дверке, я и вылезу. — И под ванной всё затихло.

Уля включила свет и только сейчас вспомнила про свой прыщ. Стёрла салфеткой мазь, но никакого прыща на подбородке не было. «Зианна помогла? Вот так сразу?»

На дне рождения у Даши Уля и правда блеснула — одноклассницы её заметили наконец. Но, кажется, не из-за нового платья. А из-за выражения лица.

— Вид у тебя какой-то... — сказала Даша. — Ты как инопланетянка.

Но Уля только загадочно усмехнулась.

В тот вечер она впервые выключила свет в ванной. Мама удивилась, но Уля сказала:

— Да ладно, я уже не маленькая. Переживу.