Тук-тук.

Виктор на мгновение прикрыл глаза, но почти сразу же одёрнул себя. Не время расслабляться.

— Войдите.

На пороге возникла женщина. Белокурая, чуть за тридцать, очень миловидная. Будь всё иначе, Виктор бы обязательно за такой приударил.

— Здравствуйте! — Женщина замялась там же у дверей, крутя в руках ремешок сумки. — Вы извините, что я пораньше. Не могла усидеть.

— Всё в порядке. — Виктор чуть улыбнулся и указал на кресло напротив: — Присаживайтесь.

— Да... — Посетительница наконец прошла вглубь помещения и устроилась на самом краешке.

— Итак... Анна? — Гостья кивнула. — Вы недовольны растяжками после беременности и... шрамом на левом колене?

— Да-да, всё верно! Знаете, я бы и не удаляла их вовсе, но мой муж... Понимаете, у меня уже был неудачный брак и беременность. Дочка выросла — прелесть, а вот с первым мужем мы разошлись, но теперь я снова нашла счастье! И он... он замечательный! Заботливый, нежный, успешный, сильный. Он принимает нас обеих. Мы уже больше года живём вместе. Разве я могу отказать ему в такой мелочи?

— То есть новый муж просит вас удалить шрамы о прошлом?

На секунду Анна смутилась. Она словно попыталась уменьшиться, сжаться на и так крошечном кусочке кресла, который занимала.

— Ну да... Говорит, я могу позволить себе всё, что захочу. Такой щедрый, вы не представляете! А растяжки... Муж считает, что обо мне мало заботились, когда это было особенно нужно. И хочет сгладить впечатления, помочь мне.

— И вы с ним согласны? — Виктор не давил. Задавая вопросы, он даже почти не глядел на посетительницу.

— Конечно... Правда, не скажу, что мне как-то мешают эти полоски. Наоборот, беременность — лучшее время в первом браке.

— И всё же удаляем?

Анна кивнула.

— Да, я уверена.

— А колено?

— Ну это я так... В детстве упала с велосипеда, порезалась о гравий. Раз уж у вас, почему бы сразу не решить и этот вопрос.

Врач пожал плечами и указал на кушетку.

— Должен напомнить, результаты операции необратимы. Вместе со шрамами и растяжками из вашей памяти растворятся и ощущения, впечатления от того, с чем было связано их появление.

— Но я же не забуду беременность? — Анна, раздеваясь, нервно хихикнула.

— Нет, — Виктор помедлил. — Затрутся лишь отдельные частицы. Моменты, в которые ваше тело менялось или мозг принимал решения, вследствие которых и было получено увечье.

Женщина растянулась на кушетке. Врач выдал шлем, закрепил датчики на сердце и висках, подключил робота. Проверил лазер.

— А это не больно? — Пациентка напомнила лань, в глазах которой отразились фары приближающейся фуры.

— Ничуть. Вы уснёте, а через час проснётесь обновлённой.

— Хорошо.

Анна закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание. Виктор вернулся в кресло и поднялся оттуда только через шестьдесят минут. Женщина как раз распахнула глаза.

— Неужели всё? — Клиентка недоверчиво осмотрела себя: — Ни одной растяжки! И шрам ушёл!

— Разумеется, — Виктор натянуто улыбнулся и отключил аппарат.

— Это чудо!

— Отнюдь. — Мужчина забрал у Анны шлем и аккуратно, не дотрагиваясь до неё, отцепил датчики. — Раньше шрамы почему нельзя было удалить полностью? Мозг помнил своё состояние в момент их получения. Помнил, как тело деформировалось. Стоило научить наше сознание забывать, как дело решилось.

— Прелестно! — Анна восторженно улыбнулась, без помощи поднялась с лежанки и направилась за одеждой. Но не дойдя пары шагов, остановилась.

— Всё в порядке? — Виктор так и сидел у кушетки, внимательно наблюдая за гостьей.

— Да... точнее, очень странное ощущение...

— Какое же?

— Будто... — Анна запиналась, словно старалась подобрать слова, — ...во мне больше нет чего-то важного.

— Растяжек? — Шутка получилась плоской.

— Ну да, наверное. — Женщина всё же оделась и подняла сумочку. — Но, понимаете, я точно знаю, что со мной происходило что-то важное, а что — не помню. Будто части меня больше нет. Это нормально?

— Такое бывает. — Виктор тоже встал, но только для того, чтобы пройти к своему столу. Усевшись вновь, продолжил: — Вам стоит взять брошюру у девочек в холле. Там всё описано: какие бывают побочные эффекты, что лучше делать. Мой совет — идите домой, отдохните.

— Ну да, конечно...

Виктор доброжелательно улыбнулся и уставился в компьютер. Его работа окончена.

Некоторое время в кабинете царила тишина.

— Так я пойду? — Анна выглядела растерянной, словно ожидала, что должно произойти ещё что-то, прежде чем она уйдёт.

— Не забудьте взять инструкцию у медсестры, — напомнил врач, не отрывая взгляд от монитора. Ему хотелось, чтобы гостья ушла как можно скорее.

Анна ещё некоторое время потопталась на месте, её взгляд блуждал по комнате, ни за что не цепляясь. Видимо, не найдя здесь того, что пыталась отыскать, женщина вышла. Наконец-то! Виктор облегчённо выдохнул, откинулся в кресле и закрыл глаза.

К счастью, Анна сегодня последняя. До самого завтрашнего утра ему не нужно будет копаться в чужой памяти и смотреть, как вместе со шрамами из человека уходит то, что делало его собой. Это ведь только в рекламе говорят, что от мелких воспоминаний ничего не зависит. «Убери пазл, и картинка не изменится!» — так они уверяют, зазывая на операции. Но Виктор знал, что это ложь. Гора держится лишь до тех пор, пока не уберёшь кирпичик из самого её основания. Лишаешься своей истории — лишаешься будущего.

Мужчина снял очки и потёр переносицу. Каждый день ему приходилось напоминать себе, почему он всё ещё не уволился. Дом, жена, дети. Уйти — оставить их без средств к существованию. Запас на случай его увольнения пополнялся слишком медленно. То ботинки порвутся у младшего, то без спортивной формы не допускают до школьных уроков старшую. Он вынужден работать.

Виктор поднялся с кресла и подошёл к окну. Темнело. Врачу искренне хотелось верить, что даже помогая злу, он всё равно противостоит ему. Пусть в малом. Да, поднимать количество отказов от операций выше положенного нельзя — урежут премию, которая уже заложена в бюджет (жена третий год мечтает поставить зуб взамен удалённого, пока не разрушились соседние, а его куртка рвалась под рукавом дважды, и теперь оттуда дует). И всё же, кого-то он всё-таки спасает. Обычно тех, по кому сразу видно: они умеют думать, таким нельзя становиться покорной массой. Жаль, квота ограничена. Но, хвала небу, к нему никто не возвращается. Конечно, однажды руководство задумается, для того Виктор и копит деньги. Однако пусть это случится как можно позднее.

Мужчина отвернулся от окна и засобирался домой. Только накинув пальто, вспомнил, что так и не выключил компьютер. На экране по-прежнему мерцала карта Анны. Виктор сел за стол и ещё раз окинул её взглядом. Каждый раз он боялся главного: оставить улики. Вместе с мелкими воспоминаниями он ослаблял в системе человека то, что заставляло решиться на операцию. У кого-то это стремление подстроиться, как у Анны, у других — попытка начать всё заново, у третьих — ненависть к себе. Врач помогал им в преодолении. Поэтому никто не приходил дважды.

Виктор перепроверил историю лечения и выключил монитор. Ему пора домой: завтра придут новые пациенты, и у него есть ещё возможность отговорить хотя бы парочку из них, пока коэффициент отказов не станет критичным.