— Пылища! — морщится Ксюха, когда отъезжает автобус. — Юль, нам куда?

— Сюда вроде, — сверяюсь с картой в телефоне. Шагаем по пустынной дороге. Шелестят берёзы, поют птицы, в остальном — непривычная тишина. А где-то впереди деревня, там живёт наша тётя. У тёти Тани ещё есть муж, кот, собака, вроде бы пчёлы. И корова, кстати, тоже есть. Мы сюда добровольно сослались. На неделю. А надоело в городе. Автобус, электричка, ещё раз автобус, сейчас осилим два километра пешком — и мы на месте.

Дорога асфальтированная, и я почти бегу под горку в сандалиях на толстой подошве, а Ксю еле успевает за мной в красных босоножках на каблуках. Из-за этого она выше меня. И выглядит стройнее. И я, конечно, нервничаю.

Дом у тёти Тани деревянный, зелёный, с новыми крашеными полами и с незаконченным ремонтом в ванной. Упс, похоже тут даже не помыться. Наша комната — бывшая детская. Две кровати, между ними старый ковёр, на окне от ветра колышется белый тюль. Наши братья выросли, иногда приезжают погостить. Сейчас тут Макс, ему девятнадцать. Он учится на биофаке. Лето, и он на каникулах, как и мы. Симпатичный, до обморока! Поэтому у меня с собой кожаная мини-юбка, а у Ксюхи узкие белые брюки. Ну это так, чтоб не терять форму. Нам ведь уже по пятнадцать. Мы подруги и двоюродные сёстры. Так бывает. Повезло.

— Я замотал Васе рога изолентой, чтоб вы её узнали, — выдаёт Макс за ужином. — Она теперь у нас синерогая!

Мы с Ксю таращимся на него.

— Ага, встречать будете по вечерам. Пошли, познакомитесь, — улыбается он.

Спускаемся из кухни сразу в хозблок. Макс открывает низкую дверь в хлев. Ага, вот она какая эта Вася. Чёрно-белая. Жуёт. Дышит. Пахнет. Хотя сливки за ужином были вкуснющие. Я стакан выпила и ещё хочу.

На следующий день тётя Таня сказала нам кусты крыжовника обобрать. Для начала мы выспались, конечно. Ну почти. Часов в восемь она к нам в комнату заглянула и сказала:

— Девочки, вставайте.

Потом завтрак. Потом крыжовник этот. Ну ладно. Можно хоть ягод поесть и поболтать. Да что ж он такой колючий! Больно!

Спустя два часа на солнцепёке мы кричим:

— Тёть Таня, мы всё!

Ведро ягод, исколотые руки. А ещё, кажется, меня укусила мошка. И у меня теперь одно ухо чебурашкино. Такое же огромное. И, скорее всего, красное.

— Девочки, все ягоды собирайте, вон на нижних ветках ещё есть.

Мы уныло смотрим на пару засохших ягод у самой земли и молча закатываем глаза. В общем, решаем не спорить.

А наутро, в шесть часов мы почему-то идём за черникой. Я как ёж в тумане. Сплю и ничего не вижу. Да ещё такое пекло на улице. Тётя Таня выдала нам по древнему платку, и мы с Ксю повязали их на голову, как доярки. У меня на ногах резиновые сапоги. У Ксю калоши. Ну не в босоножках же нам в лес идти. Макс с нами идёт, смотрит и ухмыляется. А мы на него сердито зыркаем. Тётя Таня ничего не замечает и вовсю планирует:

— Вот насобираете ягод, засахарим, и домой родителям повезёте. Где там в городе у вас собирать?

Мы покорно плетёмся. Жара.

К обеду еле добредаем до дома с бидонами черники. Я лежу бревном на кровати. Ксю, похоже, уже спит. Тётя Таня заглядывает в комнату:

— Девочки, сейчас в баню пойдём! Собирайтесь.

У неё где-то батарейка встроена? Не пойму.

Баня — это потому что у них ванная на ремонте. И баня эта не в хозблоке за домом. Это общественная такая баня, в центре деревни.

— Вот, после бани наденете, — суёт нам в руки тётя Таня какой-то свёрток. — Нечего синтетику носить.

Мы киваем и идём за ней в баню. Помылись, разворачиваем пакет — а там платья. Два. Жуткие просто. Им лет по пятьдесят, наверное. Они такие широкие и длинные — ниже колен. У меня бледно-лиловое в огурцах, у Ксюхи зелёное в ромашках. И вот идём мы из бани в этих боже-мой-платьях, Ксю ещё и в своих красных босоножках на каблуках. А Макс на веранде сидит — он как нас в окно увидел, так захохотал и со стула свалился. Мы в дом под этот хохот зашли и в комнате закрылись.

Вечером тётя Таня и говорит:

— Надо будет завтра Василису в поле выгнать в три часа и встретить вечером. Мы с утра сами, а потом в посёлок уедем. Справитесь?

— Конечно, что ж тут сложного, — переглянулись мы.

Утром все уехали. Мы выспались до обеда, по дому побродили, поели. Телефон тут плохо ловит — заняться особо нечем. Потом нас совесть замучила. Тётя Таня точно спросит, чем мы занимались.

— Юль, давай пол помоем? — предложила Ксю.

— Давай. Только в три корову выгонять, помнишь?

— А то!

Мы пол помыли. Телефон, правда, уронили. Он старый такой, с проводом. На тумбочке стоял. Мы его повертели в руках — вроде целый. Как раз к трём часам управились и к корове пошли. Дверь в хлев открыли. Я говорю:

— Вася, выходи.

Она стоит и жуёт себе дальше. Мы не поняли. Встали в дверях и думаем, что делать.

— Давай подтолкнём её, что ли, — сказала Ксюха.

Мы корову по бокам похлопали. За рога потянули. Она так опасно ногами переступать начала, вот-вот лягнёт, я и придумала:

— Давай в кухне тёть Танин халат возьмём? Вася запах знакомый почувствует и пойдёт за нами.

Ещё минут через десять мы поняли, что ни халат, ни хлеб, ни пучок свежей травы, ни уговоры не работают.

— Ладно, всё равно уже все коровы ушли, мы опоздали. Давай просто закроем дверь, — сказала Ксю. — Скажем, что она сама не пошла.

Только мы это решили, как слышим: топ-топ по деревянным половицам — Вася решила выйти. Мы за ней. Пришли на пустырь, где Васю по вечерам встречали — никого. Жара. Пустые улицы — спросить не у кого. А Вася прёт куда-то, как танк. Тут какой-то дядька из крайнего дома вышел и рукой в сторону леса махнул:

— Коровы туда ушли.

— Ага, — кивнули мы и тут поняли, что Вася идёт совсем не туда. Она по полю в горку пошла, а лес — это вообще в противоположную сторону. Ксю предложила:

— Давай я сбегаю до леса, посмотрю, где коровы, а вы тут будьте. Только дай мне свои босоножки.

И вот Ксю убежала, а я в её босоножках на каблуках иду за Васей. Иду и корову затормозить пытаюсь. Но чем больше я к ней лезу, тем настойчивее она от меня убегает. А потом чуть не на галоп срывается, а я уже на знаю, как остановить её. Пытаюсь запрыгнуть Васе на спину и ору во всю глотку:

— Помогите! Корова уходит!

Так мы с Васей на адреналине в горку взобрались. А потом я увидела, что внизу, у речки, стадо пасётся. И Вася так спокойно к ним зашагала. А тут Ксю как раз нас догнала. Мы с ней к пастуху подошли. Сели на траву и заревели.

Он нас успокаивает:

— Коровы всегда стадо чуют, чего вы...

А к вечеру Макс с родителями вернулся. Мы ему по секрету рассказали, как Васю провожали. Я думала, он лопнет от смеха. А мы с Ксю ревели и смеялись одновременно. Наверное, от нервов.

— А можешь ещё телефон посмотреть? — вспомнила я. — Он весь день не звонил. Мы его уронили, когда пол мыли.

Макс глаза круглые сделал, головой покачал и за телефоном пошёл. Починил тут же. Там какой-то провод отсоединился.

А вообще мы хорошо отдохнули. По вечерам на веранде у Макса в настолки играли, он нам на гитаре песни пел. А потом мы втроём гулять ходили. Смотрели на Персеиды и желания загадывали. Я в кожаной мини-юбке, а Ксю в белых брюках.