Дверь распахнулась. На пороге стоял Митрофаныч с ружьём.

— Далеко, далеко на лугу пасутся ко?! — пропел он, фальшивя.

— Коровы? — пробормотал я.

— Нет, Андрюшенька, не коровы, — проворковал он, кривляясь с высоты своего двухметрового роста. — Кони. Было четыре, стало три.

Это был провал. Это был конец.

— Гавриил Митрофаныч, я... я вообще не понимаю, о чём вы...

— Поймёшь, Андрюшенька, сейчас поймёшь. Пройдём-ка в твою комнатку.

— Лучше на кухню. — Я попытался спасти положение. — Как раз чайник кипит...

Он проигнорировал мой лепет и попытался отодвинуть меня от двери.

Я раскинул руки.

— Митрофаныч, туда нельзя, там... девушка!

— Что? — Он посмотрел на меня, как на идиота. — У тебя девушка, шахматист?

Отпихнул меня плечом и вошёл.

— Девушка! — фыркнул он удовлетворенно. — Вот это, что ли?

Он ткнул ружьём в сторону дивана, на котором лежал ноутбук и доска с расставленными фигурами из дешёвого пластика. На их фоне чёрный конь из эбенового дерева выделялся и размером, и отделкой.

— Ну, Андрюшенька, что скажешь? — Митрофаныч сунул злополучного коня мне под нос.

Я прислонился к дверному косяку. Крыть было нечем.

— Андрюша! — вздохнул Митрофаныч. — У тебя мыши фигуры растащили? Попросил бы, я бы тебе целый набор подарил со шпонированной доской в придачу. А ты украл моего коня. Зачем?

Я сполз на пол и закрыл лицо руками.

— Я не... Просто проверить хотел... — Дальше я не мог говорить.

Митрофаныч взял стул и сел так, что его небритое лицо нависло над моим. Ружьё он положил на колени. Подождал, пока я перестану всхлипывать, и кинул мне свой носовой платок.

— Говори! — потребовал он.

Вытирая слёзы и сопли, я начал:

— Ты всегда, всегда выигрываешь... Я кандидат в мастера, а у тебя даже разряда нет, а ты меня всё равно... А я у тебя ни разу... Тётя Света сказала — конь у тебя заговорённый. И я подумал — а вдруг. И когда ты мне детский мат поставил, я сделал вид, что психанул и опрокинул все фигуры. И коня тихонько в карман. А домой пришёл и увидел: знак у него снизу — палочка и разорванный круг. Тогда я и решил — сдохну, а выясню... Не думал, что ты сразу заметишь. Мне и надо-то было сыграть несколько партий с программой, что Каспарова победила. Если бы я её сделал — значит, и правда заговорённый твой конь. А я тоже, тоже хочу!

Митрофаныч встал, изучил положение фигур на доске и на экране, передвинул чёрного коня. Ноутбук высветил надпись: «Шах и мат. Вы победили!»

Вернулся, склонился надо мной.

— Значит, выигрывать желаешь? Могу устроить — будешь побеждать всегда и во всём. Только любить никого не сможешь. Потому что в любви не борются. Смотри — не раскайся потом только... Глаза закрой!

Так сказал, что я не мог не послушаться. Зажмурился и ощутил, как что-то горячее коснулось щеки. Я закричал и открыл глаза. В комнате никого не было.

Я бросился в ванную, к зеркалу, прижав ладонь к щеке. Медленно убрал её и долго смотрел, как на коже медленно проступает огненный знак — палочка и разорванный круг.