Когда прибыли врачи, Иван Петрович Развозжаев уже умер, и пришлось вызывать полицию. Все члены Клуба любителей детективного рассказа были вынуждены отложить дела и остаться для беседы со следователем. Заседания клуба проходили каждую субботу в главном зале библиотеки имени Герцена, завсегдатаи: почивший Иван Развозжаев, учительница русского языка Светлана Белеева, психолог Евгений Турчаков и пенсионерка Варвара Казанцева. Следователь так и записал, а затем начал снимать показания.

Оказалось, что сегодня Иван Петрович должен был читать свой рассказ. И ждали этого члены клуба с содроганием. Иван Петрович был, по их выражению, как чукча: что вижу, то пою. А видел он в основном присутствующих, поэтому в своих опусах то изощрённым способом убивал Светлану Белееву под покровом ночи, то делал добрейшего Евгения Турчакова коварным психопатом-убийцей. Варвара Казанцева, женщина богобоязненная, часто в его рассказах выступала как развратница, от чего баба Варя неизменно краснела, а потом долго плакала дома.

Спасением было лишь то, что Иван Петрович не так часто писал рассказы. В прошлый раз клуб лишился своего постоянного члена — академика Дмитрия Ковалёва. Дмитрий Георгиевич не выдержал, когда услышал, что главным персонажем истории Развозжаева стал научный сотрудник — коррупционер, который выдавал чужие работы за свои и нагло насмехался над студентами, вынужденными писать для злодея.

— Это просто неприемлемо! — заявил он несколько месяцев назад и покинул главный зал библиотеки.

Как ни уговаривали его вернуться, он отказывался наотрез. Хотя, конечно, ему было жаль: душевные вечера с булочками и чаем, ароматными пирогами бабы Вари, утончёнными беседами со Светланой о красоте русского языка и меткими остроумными пассажами Турчакова украшали жизнь академика уже несколько лет, он очень по всем скучал. Но воздействовать на злобного старика Развозжаева никто не мог, он отвечал лишь: «Всё, что сказано при писателе, становится собственностью писателя».

— Прямо как в полиции, — заметила Светлана следователю. — Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.

— Вам надо меньше смотреть зарубежных детективов, — мягко ответил следователь, но слова женщины зачем-то записал.

Так как же проходил сегодняшний вечер? Разыгралась гроза. Стало довольно жутко. Свет погас, и казалось, что повсюду носятся призраки героев старых книг. Члены клуба с облегчением решили, что сегодня не будет читки рассказа Ивана Петровича.

Но не тут-то было! Настырный автор достал фонарик и начал читать в темноте, прихлёбывая чай, время от времени поражаясь тому, какой же он вкусный.

«Светлана... ой, извините, мою героиню зовут Анжелика... Анжелика опять натянула на себя не по возрасту обтягивающий кардиган, — Иван Петрович поднял глаза, будто спрашивая, понимают ли все, что такое кардиган, — он сам недавно узнал новое слово и был готов пояснить, что это элемент женского гардероба; но никто не дал ему возможности блеснуть знаниями. — Да, кардиган обтягивал ещё не до конца увядшую грудь».

Варвара фыркнула, хотя в глубине души была очень рада, что сегодня не она стала развратной героиней.

«Да, её попытки соблазнить психолога Артура продолжались который год, а она не молодела, — с удовольствием возобновил чтение Иван Петрович. — Психолог из Артура был никакой, все знали, что он списал свой диплом из интернета».

Психолог Евгений Турчаков саркастически хмыкнул. Иван Петрович вопросительно посмотрел на него и прихлебнул чаю.

— Вы что-то хотели сказать, молодой человек?

— Нет-нет, — махнул рукой психолог, — продолжайте. Я часто встречал людей, которые что-то списывают, а не скачивают из интернета.

— Замечать такие мелочи в тексте — удел узких умов! Все знают, что у писателей есть редакторы. Я продолжу?

«Итак, Артур был ужасным психологом... да и человеком не очень. Он решился наконец бросить свою пышнотелую и горячую жену Варва... Кассиопею... У неё были итальянские корни, а также она прекрасно готовила лазанью», — тут Иван Петрович победоносно взглянул на всех: явно «списал» слово из интернета. Внезапно он закашлялся и закряхтел, из рук его вывалился фонарик, широкой дугой осветив книжные полки и изумлённые лица. Раздался тяжёлый стук падающего тела. Члены Клуба любителей детективного рассказа в растерянности заметались по залу библиотеки, натыкаясь то друг на друга, то на стеллажи с новинками книг.

— Марина! Марина! — кричала Светлана Белеева.

— Что с ним? Что же с ним?! — кричала Варвара Казанцева.

Внезапно загорелся свет, в проёме двери появилась библиотекарша Марина, не выносившая рассказов Ивана Петровича и потому пережидавшая этот вечер в подсобке, и задала вполне резонный вопрос:

— Почему никто не додумался включить аварийный свет?

Как оказалось, электричество пропало только в зале — вышибло пробки. Марина, полная и незаметная девушка сорока лет, в это время смотрела телевизор в наушниках и чудом услышала крики в зале. Когда она увидела красного, раздувшегося и лежащего на полу Ивана Петровича, глаза её наполнились жалостью, и она попыталась сделать ему дыхание рот в рот. Но это не помогло, и тогда все поняли, что надо вызывать скорую.

— Потерпевший скончался от анафилактического шока, — записал со слов врачей следователь и задал присутствующим вопрос: — На что была аллергия у Ивана Петровича? — Никто не знал. Писатель скрывал о себе всё, что мог, — видимо, боялся, что кто-то решит написать про него в своём детективном рассказе. Врачи указали на вазочку с мёдом — этот мощнейший аллерген подходил на роль убийцы.

Пришёл черёд Марины Викторовны рассказывать, как прошёл её день в библиотеке — с открытия и до самого вечера, когда в зале собрался Клуб любителей детективного рассказа. Марина Викторовна пила валерьянку.

— Скажите, пожалуйста, — в конце беседы вкрадчиво спросил следователь, — а про вас Иван Петрович писал что-то в своих рассказах?

— К счастью, нет, — отозвалась Марина Викторовна.

Следователь пришёл к выводу, что произошла чудовищная драма, случилась ошибка, стоившая жизни: в темноте Иван Петрович взял чужую кружку, а поскольку аллергия у писателя была с детства и он никогда не пробовал чай с мёдом, он даже не смог распознать вкус продукта, убившего его этим вечером. Все подтвердили, что Развозжаев наслаждался горячим напитком с огромным удовольствием до того момента, пока не умер в ужасных муках. Следователь уехал, врачи увезли тело автора, а члены клуба засобирались домой, обсуждая страшный дождь и грозу, которые так быстро сменились яркой и тёплой сентябрьской ночью.

— Вам повезло, что Иван Петрович не писал про вас рассказов, — сказала Светлана Марине. — Уж что-что, а по ним я скучать не буду!

— Что вы, он даже не мог запомнить моего имени, хотя ходил к нам в библиотеку вот уже шесть лет. Однажды он сказал, что я настолько незаметна, что даже не потяну на роль жертвы — в ней должно быть что-то драматическое. А уж убийцей мне быть не суждено в силу ограниченности ума. Мол, убийца должен быть гением!

— Про мёртвых либо ничего, либо... — психолог помедлил, — либо только правду... Он просто был мерзким сварливым стариком!

Марина Викторовна сказала, что совсем не обиделась — ей главное, чтобы люди вовремя сдавали книги и не делали загибов на страницах. А в остальном — каждый волен говорить что хочет. Когда все разошлись, сетуя, что зря не вызвали скорую чуть раньше, у Марины заиграл телефон: звонил её двоюродный брат из Башкирии узнать, как идут дела с продажей мёда. Она ответила, что все банки продала постоянным читателям, а одну она оставила себе — ей так понравился необычный цветочный вкус липового мёда, что она будет угощать им членов Клуба любителей детективного рассказа.

Жаль, что никто не присутствовал во время того памятного разговора, в котором Иван Петрович назвал Марину незаметной и никчёмной. Ведь тогда она как раз предлагала ему купить баночку мёда. Иван Петрович грубо оборвал её, отметив, что на мёд у него страшная аллергия. Вырубить пробки и подменить чай — что может быть проще для опытного библиотекаря, который передвигается в темноте, как ниндзя или призрак героя старой книги... А когда Марина наклонилась над Иваном Петровичем, якобы делая дыхание рот в рот, она тихо шепнула: «Ну разве я не гений?»