Проезжая мимо горячей двери, я со скрипом врезался в нечто глянцевое и продолговатое. Отметил его на электронной карте квартиры. Наверняка вещицу вскоре поднимут. Хотел было уже развернуться, чтобы продолжить уборку, но внутри потеплело и завибрировало.

Заряд кончился? Станция вызвала? Не похоже, обычно детали щёлкали, и я возвращался к источнику питания. Перегрев? Если так, то выключился бы.

Программа настаивала на движении вперёд, а я выл и крутился на месте. Мои датчики мерцали. Волнение? Пыль исчезла, щёточки мели чистый пол и продолжали робко прикасаться к полированным палочкам. Она такая же гладкая, как и я.

— Кицунэ, рыжий проказник, поезжай! Тебя ждёт кухня. Ми и То насорили, — послышался щебечущий голос.

Хозяйка всегда со мной разговаривала. Сначала я молча следовал приказам программы, а потом мне захотелось отвечать. Со временем изнутри начал прорываться писк, и я услышал внутренний голос. А сегодня проскрежетал. Хозяйка хлопнула в ладоши.

— Неужели сломался? О, метёлка для сэнто! Это из-за неё тебя заклинило? Правда, бамбуковая красотка?

Я её не видел, но чувствовал. Такая нежная и хрупкая. Ещё не успела остыть после процедур, а уже наэлектризовала меня. Я резко вильнул. Врезался в красотку. Хрусть.

— Пылесос ты неуклюжий, такую барышню обидел. Ай-йай, — хозяйка шлёпнула меня рукой по крышке, и я замер.

Там кнопка экстренного выключения. Обычно без источника питания я не мог ни двигаться, ни слышать, ни думать. Но не сейчас... Как там бамбуковая красотка? Почему хрустнула? Меня словно током прошибало.

Вж-ж-ж. Мотор снова жужжал. Я метался по комнате в поисках красотки. Двери, диван, плита. Стол, кровать, стул. Ни метёлки, ни палочки, ни щепки. Может, я её расколол, и красотки больше нет?

Внутри защёлкало. Я приблизился к станции, поднялся, и по моим проводам потёк ток. Щеко-о-отно. Я поджал щёточки, жалобно пискнул и уткнулся в стену.

— Кицунэ, чего пластик повесил? Не грусти. Завтра будет новая грязь. Обещаю, ты ещё повеселишься, — проворковала хозяйка.

Если бы она знала, о ком я переживал, то не держала бы в неведении. Танцевать по рифлёным татами и убирать, конечно, весело, но одному... Я скрипнул.

— Лисёнок ты наш. Смотри, вон дети из сэнто вышли.

Меня обдало жаром. Сэнто? Она — метёлка для сэнто! Мне туда. Я рванул к горячей двери и уткнулся в порог.

— Киц-киц-киц, — скандировали детские голоса.

— Куда же ты? — хозяйка раздосадованно хлопнула в ладоши.

Я поднажал и перескочил через порог. Горячий пол обжигал, но я ехал. За ней. Моей бамбуковой красоткой. Колёса обмякли, я их почти не чувствовал. Замедлился. Корпус завибрировал, кажется перегрелся, на пути снова встало продолговатое препятствие. Хрусть. Замер.

Это же она. Я несмело протянул к ней щёточки и прижался боком. Потух.

Пришёл в себя на станции, а у моих колёс растянулись гладкие тёплые бамбуковые палочки. Красо-о-отка. Как хозяйка догадалась?