Они вышли из полутёмного зала вслед за сладкой парочкой, которая на протяжении всего сеанса целовалась позади. Смирнов этого в точности не видел, но возня, бурное копошение и характерные причмокивания за спиной выдавали ребят с головой. Конечно, зачем им фильм, какие-то там смыслы, если в полупустом зале можно заняться чем-нибудь поинтереснее?

— Ну и о чём этот фильм? — строго спросила Лида.

Смирнов укоризненно на неё покосился.

— Послушай, Лидочка...

— Нет, это ты затащил меня сюда, вот и расскажи, о чём этот фильм.

Он осмотрелся по сторонам — вокруг гомонил шумный и суетливый вечерний ТЦ. Эх, люди-людишки, всё-то вы куда-то спешите, бежите...

— Лидочка, может, пойдём посидим во-он в том кафетерии?

Лидочка смотрела на него строго, подёргивая застёжку на кожаной сумочке.

— И что, думаешь, что какая-то забегаловка тебе поможет?

Смирнов знал, что не поможет, но всё же мягко-настойчиво повёл её к сверкающему ярким неоном фуд-корту.

Уже через десять минут они сидели за столиком. Перед ними стояли миниатюрные чашечки, в которых курились дымком притопленные в мутно-карей жиже чайные пакетики. Рядом на тарелке бок о бок возлежали два румяных эклера — с чёрной и белой кремовой шапкой.

— Это ещё зачем? Эклеры... Тоже мне, сладкоежка, — бубнила Лида.

— Чёрный и белый, смотри, как в фильме.

— Там в фильме труп ещё был под столом. Ты что, и труп организуешь? Вообще, что это за фильм такой, где люди едят пирожные, а у них под ногами труп валяется... Извращение какое-то.

Смирнов прихлебнул чай.

— Это метафора, Лидочка. Метафора людского равнодушия. А ещё — ну просто Майк и Долли настолько влюблены, увлечены друг другом, что не замечают окружающего их уродства. Понимаешь? Лён Псен Хой вообще очень метафоричен, он гений метафоры на самом деле.

— Тоже мне гений, — сказала Лида, подхватывая пирожное с белой шапкой. — Придумываешь ты всё, Смирнов, а то я тебя не знаю.

Смирнов улыбнулся, глядя на её худую руку с большим зелёным перстнем.

— Ты чего разулыбался?

— Да так, вспомнил кое-что. Может, и ты вспомнишь, Лидочка? Пятьдесят лет назад было дело, тоже в кафе, и точно такие же эклеры после кино... А?

Смирнов глядел на её лицо и видел, как оно внезапно будто бы подсвечивается изнутри, разглаживается в улыбке от воспоминания.

— И точно, подлец. Ведь правда, Смирнов, погоди, а что за фильм мы тогда смотрели?

Он пожал плечами:

— Да не помню. Зато помню, что в тот день ты выбрала чёрный эклер, а не белый...

Смирнов протянул руку и аккуратно сжал хрупкие пальчики любимой Лидочки — всё, как и тогда, пятьдесят лет назад.