Наконец наступил отпуск. Я даже не успела толком собрать чемодан, так закрутила московская суета. Сознание не зафиксировало мой перелёт, словно на монтажной дорожке вырезали скучные моменты фильма. И вот я стою в аэропорту Симферополя, не понимая, где нахожусь. Вокруг приглушённые звуки, пассажиры готовятся к полёту. Вижу кафе напротив, пью кофе, наблюдаю закат.

Грохот чемодана по гравию. Иду по узкой улице в районе автовокзала, ищу отель. Темно, горит фонарь. Спрашиваю у парочки навеселе, как пройти. Шатающийся гопник машет рукой в нужную сторону.

Попадаю в отель «Звёздный». В холле полумрак. Охранник сидит в тёмной будке, словно Белоснежка в стеклянном гробу, поджидающая своего принца.

— Девушка, вам направо.

Подхожу к стойке, за которой стоит полноватая женщина с советской причёской, волосы начёсом собраны наверх. Паспорт, цель поездки — прохожу стандартные процедуры при заселении.

— В номере вы найдёте холодильник и чайник.

— Извините, а чай есть?

— Могу отсыпать своего, дочка подарила.

Женщина достаёт лист бумаги, древний, как сам отель. Складывает его лодочкой и насыпает скрученные зелёные листья.

Ночь, кто-то орёт внизу. Выхожу на балкон — слышу треск цикад, шум далёкого праздника. Что ждёт меня? Я в незнакомом городе, совершенно одна в какой-то дыре. Завтра автобус. Когда он уходит? Уходит ли? Ощущение потерянности. На часах полпервого. Ложусь в кровать и засыпаю...

Автобус набит людьми и багажом. Еду в Коктебель через Насыпное. Молчаливый сосед еле кивает, когда мы подъезжаем к нужному месту.

— Алё, Игорь. Я приехала, жду вас.

Стою в тени остановки, жду хозяина гостевого дома. По шоссе снуют машины с раскалёнными от солнца крышами. Они увозят пассажиров в неизвестном направлении. Возле меня останавливается белый джип, открывается дверь. Навстречу шагает высокий худощавый мужчина весь в белом, с седыми волосами, завязанными в хвост, с белой бородой и усами. Он кладёт вещи в багажник, и мы трогаемся. Из окна машины вижу очертания гор, округлых, плавных. Волшебный город!

Лежу на кровати в комнате, куда недавно заселилась. Стук в дверь. Заходит женщина небольшого роста, крепкого телосложения. У неё смуглое лицо, короткая стрижка, цыганская серьга в ухе, одета в свободную хлопковую одежду.

— Здравствуйте, я — Ки-ра, — произносит по слогам.

Встаю поздороваться.

— Я здесь уборщицей работаю. Как вам у нас, нравится?

— Да, виды впечатляют! Вот собираюсь на море сходить.

— Идите на пляж возле кафе «Алла». Там самое чистое место. Я после работы прихожу на пирс, ложусь с плеером и балдею! У них и пообедать можно.

— О, неплохо!

— Как придёте, берите вегетарианский суп, самый дешёвый. Владельцы кафе — сыроеды. Еда у них вегетарианская, всех видов и вкусов.

— Как вы узнали, что я не ем мясо?

— О, я ещё и не такое знаю! Уже решили, куда хотите? Могу вам экскурсию организовать.

Что за ерунда? Уборщица предлагает свои услуги гида? Возмущение во мне нарастает.

— Не знаю. На Карадаг, может, схожу, — отвечаю я неуверенно.

— На Карадаг не советую сейчас, дороги размыло. Вот через три дня. Как завещал Волошин: три дня после приезда гулять, купаться, отдыхать! Никаких резких нагрузок.

— В самом деле? Так и завещал?

— Ну вообще я пятнадцать лет проработала гидом в Доме-музее Волошина. Многое могу вам рассказать.

— Я не запомнила, как вас зовут?

— Ки-ра, — она вновь тянет слоги, улыбается.

Как мы и условились, я прихожу к памятнику Максимилиана Волошина на набережной, напротив его дома-музея. Всё утро лил дождь, и наша экскурсия может не состояться. Оглядываю прохожих, но Киры нигде нет. Решаю подождать ещё минут пятнадцать. Кира появляется с удивлённым лицом.

— А я и не знала, придёте вы или нет. Решила проверить.

Мы идём по набережной, тянущейся, как змея, вдоль морского берега.

— Кира, почему вы из музея ушли?

— Эмоционально перегорела. Вот вы сейчас одна, и мне легко. А представьте, двадцать-тридцать человек за сеанс! Сейчас в пять утра я уже на месте. Купаюсь в источнике, здороваюсь с Карадагом. Кайфую и не могу понять, почему вселенная ко мне так добра. Я же ни от кого не завишу!

— На месте?

— Ну да, на месте силы. Ещё на Алтае есть. Я рожала там в сорокаградусный мороз без фельдшера.

Она рассказывает о себе. С каждым новым фактом я всё больше удивляюсь тому, при каких условиях с ней познакомилась. Всё больше и больше она поражает своей начитанностью и знаниями. У неё своеобразный, отличающийся от других взгляд на природу вещей, человека и космические законы. Мы приближаемся к забору с закрытой на замок проходной. Кира останавливается и перекидывает свой рюкзак через него, ловко карабкается по решётке наверх и перепрыгивает на другую сторону.

— Смелее, вперёд!

Кира берёт мой рюкзак. Я еле забираюсь на перекладину. Она чуть отходит, показывает рукой: «Догоняй». Отступать поздно. Догоняю Киру, которая протягивает ладонь с малиной.

— Угощайтесь!

Беру несколько ягод.

— Вот это — настоящий Коктебель, каким он был! А сейчас всё по-другому.

Мы идём по узкой асфальтированной дороге заброшенного участка. Эта территория одновременно напоминает детский лагерь и советскую лабораторию.

— Тс-с-с-с. Здесь могут быть собаки.

Мы продвигаемся всё дальше, молчим. Деревья с обеих сторон дают густую тень, образуют тёмный коридор, ведущий мимо заброшенных построек куда-то вдаль. Проходим пятачок, от которого в разные стороны ответвляются тоннели, держим курс чуть левее и выходим к двухэтажному, давно заброшенному дому. Кира садится на лавку возле закрытого входа, достаёт сигаретку и закуривает.

— Вот здесь жил друг Максимилиана, доктор Юнге, основатель Коктебеля. Часто Максимилиан сбегал со своими «обормотами» сюда. Здесь их ждал обед, закуска. Они могли свободно выпить, не боясь строгого взгляда Пра.

Кое-как мы снова перелезаем через забор и оказываемся у подножия горы. Солнце садится, делая тонкие стебельки сухой травы прозрачными.

— Как и завещал Волошин, посещать его могилу следует на закате. Возьмите с собой пару камней.

Взбираемся по тропе Марии, его жены. Когда Волошин умер, она ходила сюда каждый вечер на закате, садилась возле могилы и смотрела на уходящие вдаль горы. Как солнце, становясь красной точкой, всё ниже и ниже двигалось к горизонту.

— Рано утром его можно было встретить здесь с этюдником за работой. Он часто водил сюда «обормотов», всех многочисленных людей, которые к нему приезжали. Ведь это — холмы творческой энергии. Они дают силу и вдохновение на многие годы.

Кира заметно отстаёт и просит идти вперёд. Я поднимаюсь на вершину горы. Сверху открывается панорама Кара-Дага, Коктебельской долины и бухты. На воде играют красные блики солнца. Кара-Даг свешивает к морю лицо — профиль Волошина. Меня обступают горы и силуэтом растворяются вдали. В пяти метрах — могила Волошина.

Слышу возмущения Киры:

— Ох уж эти туристы! Опять все камни убрали.

Кира поднимает булыжники с земли и закрывает ими плиту. Я достаю свои и кладу на мраморную поверхность. Кира берёт ещё несколько и поднимает наверх. Поверхность плиты закрыта. Я разглядываю орлиный профиль Киры. Она смотрит куда-то вдаль.

Дверь отперта. Переступи порог.

Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.

В прохладных кельях, беленных извёсткой,

Вздыхает ветр, живёт глухой раскат

Волны, взмывающей на берег плоский,

Полынный дух и жёсткий треск цикад...

Кира дочитывает последние строчки. Пауза повисает в воздухе, как натянутая струна. Кажется, прозвучало что-то личное, не для всех.

Солнце заходит за горизонт, смеркается. Мы спускаемся по другому склону. Через пять минут садимся на скамейку.

— А это место Марии...

Кира закуривает и рассказывает. Обезумев от горя, Мария своими руками стала выгребать землю из-под склона. Скоро образовалось что-то похожее на скамью. Это место забетонировали, и она могла здесь ночевать.

Окончательно темнеет, и мы спускаемся. Внизу рассыпан город, словно горящие созвездия. Идём тихо, хочется помолчать. Спускаемся к набережной. Чёрная южная ночь. Слышен плеск волн и треск камней, когда мы передвигаемся. Справа виден отель с кафе на первом этаже. Владельцы-татары вызывают нам такси. Мы вдыхаем тёплый морской воздух и ждём водителя возле входа.

— В каждой церкви должен быть свой человек, даже в мечети, — говорит Кира. — Лучше дождаться такси, чем идти через набережную, где сплошная тёмная энергия.

Незаметно подъезжает водитель. Приятно удивляюсь его хорошим манерам и услужливости. Мимо проносятся огоньки домов, деревья, вырванные из тьмы светом фонарей, указатели ремонтных работ.

В памяти всплывает Волошин, его жизнь среди гор и моря, его свободный дух. Интересно, в какого человека здесь можно превратиться? Человека, спокойно и уверенно делающего шаг?

Водитель высаживает нас у гостевого дома и уезжает. На прощание Кира говорит:

— Ну всё, надеюсь вас больше не увидеть в Коктебеле. Ваш новый приезд означал бы, что я вам ничем не помогла. Вы сами всё увидите.

Кира взмахивает рукой и уходит, не оборачиваясь. Я смотрю ей вслед, пока силуэт не исчезает во тьме.

— Какой волшебный и необычный город!

Я делаю шаг в сторону гостевого дома.