Рассказывают, что во времена стародавние, когда встречались на земле джинны и чародеи, а слова «миллионер» и «милиционер» ещё не стали однокоренными, жил в славном городе Багдаде бедный сапожник по имени, ну скажем, Полуэкт. Хотя нет, Полуэкт — это имя из другой сказки, а нашего сапожника звали гораздо проще: Абу Мухаммад Муслих ад-Дин Абдуллах ибн Нисба Фариси.

Конечно, обычно его называли просто Абу-сапожник, а сборщик податей и квартальный староста и того проще: «Эй ты!» А полным именем назвали всего однажды — сразу после рождения. От этого очень печалился Абу. Представлялось ему, что если станут называть его имя целиком, то сразу появятся в доме и уважение, и достаток.

В последний день месяца зуль-хиджа шёл Абу домой с базара, где купил ржаных лепёшек на ужин. Задумался сапожник и споткнулся о кочку, а кочка загорелась на солнце изумрудным огнём. Стал Абу ту кочку разгребать и достал большую бутылку. Поднял её, осмотрел внимательно. Стекло толстое, зелёное. По всему горлышку символы золотые. На сургучной пробке звезда со множеством лучей выдавлена.

— Какая необычная бутылка, — сказал сам себе Абу. — Интересно, что в ней?

Стоило ему вынуть пробку, как из бутылки повалил плотный дым и окутал весь переулок. Из этого дыма сгустилась фигура огромного мужчины, одетого в белые шаровары.

— Назови себя, о мой великодушный спаситель.

— Эм-м... Абу...

Ноги у сапожника подкашивались, во рту пересохло и он с трудом говорил.

— Знай же, господин Абу, что ты спас от тысячелетнего заточения могучего джинна. И в благодарность я исполню одно твоё желание. Чего ты хочешь?

Али понял, что ему выпал шанс изменить жизнь, исполнить мечту. Он собрался с духом и выпалил:

— Желаю, чтобы сам халиф произносил моё имя целиком!

— Нет ничего проще, — рассмеялся гигант.

Он поднёс к лицу огромную руку, дунул, и у него на ладони появилась пара прекрасных туфель. О, что это были за туфли! Цвета небесной лазури, расшиты серебряными кустами, среди которых расцветали рубиновые и сапфировые самоцветы. Сапожник не видел в жизни ничего прекрасней.

— Завтра, когда халиф будет проезжать возле твоего дома, подари ему эти туфли. И клянусь, он долго не забудет твоего имени.

Сказав это, джинн хлопнул в ладоши и исчез. Абу поспешил домой к матери — рассказать о чудесах, которые с ним приключились.

На следующее утро халиф со свитой ехал мимо дома сапожника. Прямо напротив двери конь под халифом оступился и захромал. Когда же владыка стал пересаживаться на запасного — подошва его туфли отвалилась. Абу, не мешкая, бросился атакующим соколом меж конями свиты и почтительно преподнёс халифу чудесные туфли. Подарок пришёлся правителю по душе. Милостиво кивнув, халиф сел на коня и ускакал в окружении придворных. А один вельможа задержался и спросил у сапожника, как того зовут.

Целый день Абу летал как на крыльях, напевал под нос весёлую песенку и спать отправился с улыбкой. А утром дверь в дом сапожника слетела с петель от слаженного удара городских стражников. Непроснувшегося ещё мастера сдёрнули с постели и под руки отволокли к судье.

— Как смел ты, ничтожный червяк, злоумышлять против нашего несравненного халифа и насылать на него чары с помощью туфель? — грозно вопрошал кади у трясущегося Абу.

— Что вы, господин! Я обожаю халифа, да продлятся его дни до скончания веков. И колдовать я никогда не пробовал, поскольку не знаю, как это делать.

— А как ты тогда объяснишь, что, сделав несколько шагов в твоих туфлях, владыка раз за разом произносит: «Абу Мухаммад Муслих ад-Дин ибн Нисба Фариси»?

Всё рассказал сапожник: и как бутылку нашёл, и какое желание загадал, и про туфли. Выслушал его судья со всем вниманием, но ни слову не поверил.

— Всемилостивейший халиф борется за верховенство права. Поэтому тебе, сапожник, разрешается сходить домой, попрощаться с родными. А я пока подумаю над тем, какая казнь подходит для такого большого проступка.

Кади поправил пояс на своем большом животе, отчего кошель на этом поясе многозначительно звякнул.

Вышел Абу из дома судьи и пошёл еле волоча ноги домой — прощаться. Денег чтобы откупиться у него всё-равно не было. И настолько глубока была печаль горемычного сапожника, что ничего он не замечал и врезался в сидящего у дороги дервиша.

— Отчего столь не весел ты в такой прекрасный день?

Рассказал Абу дервишу о несчастьях, свалившихся на его голову за последние дни.

— О, малоумнейший из сапожников... Как ты сказал тебя зовут?

— Абу Мухаммад Муслих ад-Дин ибн Нисба Фариси, — заливаясь слезами, отвечал несчастный.

— О, малоумный сапожник Абу. Зачем ты плохо слушал слова мудрости, которые говорил тебе учитель в мектебе?

— О, первейший из дервишей, я совсем не слушал слов мудрости. Мой отец рано умер, и мне пришлось изучать ремесло сапожника, а не чтение и письмо.

— Тогда понятно, почему ты вёл себя столь неосмотрительно. Недаром народная мудрость гласит: быть невеждой хуже, чем быть бедняком. Знай же Абу, что освободил ты из заточения не простого джинна, а зловредного ифрита. И тот по своей мерзкой натуре отплатил тебе злом на добро. Но это не причина для отчаяния. Я попробую помочь твоему горю, хотя это будет непросто.

Сначала возьми бутылку, в которую был заточён ифрит, и отнеси её на рынок в лавку кривого Хасана. Скажи, что это бутылка самого Сулеймана. Хасан даст тебе за неё хорошую цену. Но полученных денег не хватит, чтобы откупиться от судьи. Купи на них лучшей кожи, крепких ниток и принимайся за работу. Открылось мне, что у матери кади выросли большие косточки на ногах и она уже месяц не выходит из дома. Главный стражник был ранен во время битвы, он слегка хромает и всё время натирает левую ногу. А городской палач очень любит красивые вещи. Постарайся применить с толком эти знания, и судьба твоя не будет столь печальна.

Абу сделал так, как советовал дервиш. Он работал всю ночь и наутро сделал женские туфли и две пары отличных сапог. Когда же пришло время суда, кади внезапно решил, что проступок сапожника заслуживает всего лишь ста плетей. Палач в красивых новых сапогах не особо усердствовал, а стражники не смотрели на наказание — они обсуждали внезапно подобревшего начальника.

Оправившись от порки, мастер разыскал того самого дервиша и преподнёс ему отличные ботинки, которые не знали сносу.

— Теперь-то ты понял? — спросил дервиш, примеряя ботинки.

— Понял: не так важно, как меня называют, как то, что обо мне думают.

— Хм... Мне представлялось, что суть твоей истории заключается в другом. Если правитель повторяет твоё имя — это не всегда во благо. Но и твой вывод сгодится на первый раз.

Дервиш потопал ногами в новых ботинках, довольно улыбнулся, хлопнул в ладоши и исчез.

Благодаря этой истории Абу прославился, и многие знатные горожане стали заказывать у него новую обувь. С тех пор, когда приезжий спрашивал на багдадском рынке: «Как пройти ко дворцу халифа?» — он мог услышать: «Сейчас идите прямо, до дома Абу-сапожника. Потом поверните направо... Как кто такой Абу-сапожник? Вы не слышали про Абу? Самого знаменитого мастера во всём Багдаде? Так слушайте же! Рассказывают, что во времена стародавние...»