Они шли третий день. То по острым камням, то спотыкаясь о заросшие пожелтевшей травой кочки и увязая в болотине. Облепленные серыми облаками комаров, от которых спасали лишь плотные комбинезоны и накомарники. Пейзаж почти не менялся — необозримая равнина тундры с раскиданными по ней почерневшими вершинами сопок. Вечерело, несмотря на продолжавшее светить полярное солнце.

Глеб снова озадаченно посмотрел в навигатор. Резкое отклонение на запад начинало напрягать. Проводник заверял, что «дом хозяина» — по пути к мысу Дежнёва, крайней точке путешествия. Но они прошли уже лишних километров двадцать. С полными рюкзаками и не по тропам. А ведь надо будет возвращаться. Ещё и ноги сильно натёр, больно ступать.

Вообще странный этот проводник — седой чукча по имени Лелекай с лицом, напоминающим иссохшую курагу. Ест почти сырое, отдающее тухлятиной мясо, что-то завывает себе под нос, раскидывает по тундре провизию, называя это благодарением духов. Ходячий привет палеолиту.

Наконец они вышли на сухую каменистую площадку у подножия затянутой туманом сопки. Лелекай скинул с плеч рюкзак и ружьё, закрыл глаза, постоял неподвижно, сделал несколько глубоких вдохов, слился с тишиной. Затем сложил ладони вокруг рта и громко закаркал, вертясь по кругу. Когда эхо стихло, прислушался.

— Будем ждать. Скоро придёт.

Глеб, едва сдерживая внезапно подступивший озноб, с тревогой огляделся:

— Кто придёт?

— Хозяин. Келе.

Вот сволочь! Черт дёрнул связаться с ним. Помогая ставить палатку, Глеб решил, что после ночёвки сразу вернётся на маршрут. Этот абориген притащил его сюда, чтобы содрать побольше денег. А ведь обещал, что знает особое место, не для каждого. Побывать там — трофей в коллекцию настоящего мужика. В коллекции этой у него, топ-менеджера крупной компании, уже много всего — победы в престижных соревнованиях по боксу и триатлону, покорение пяти из семи высочайших вершин мира и многих труднодоступных мест планеты. Да и вообще успех по жизни. Поход из Лаврентия в самую восточную точку Евразии сам по себе не лёгкая прогулка, но хотелось чего-то большего. По прилёту он насел на местных — что здесь есть потаённого? Что насчёт шаманов и их мест силы? Тут и появился Лелекаль, назвавшийся их потомком. Он долго рассматривал тату головы оскалившегося медведя на правой кисти Глеба и согласился показать. Куда он в итоге привёл? В такое же болото, как и на сотни километров вокруг. Думал, что прокукарекал, про Келю какого-то наплёл и прокатит? Хрен ему моржовый, а не деньги!

...Закрепив на камнях палатку, развели костёр. Глеб снял сапоги и носки, осмотрел ноги. Кожа вокруг вздувшихся на ступнях мозолей покраснела. Он выдавил немного мази и сменил пластырь. Достали консервы — время ужина.

Разогревая на огне перловую кашу с олениной, закатанные в жестяную банку, Глеб, чтобы отвлечься от жжения в ногах, завёл разговор:

— Не надоело жить в глуши?

— С сотворения мира это земля лоутверанов — настоящих людей. Богами здесь дано всё, что нужно для жизни и для смерти. Нельзя уйти, не оскорбив души предков.

— Извини, но что тебе досталось от твоих богов и духов предков — возможность грызть гнилое мясо? Кормить комаров в болоте? Морозить сопли в снегах? Это так ценно для тебя? — В вопросах проявилось назревшее у Глеба раздражение.

— Богатство для мужчины быть воином и умереть достойно. Только без страха заглянув в глаза смерти можно понять, правилен ли путь.

— Я вообще не про то...

Но Лелекай не дослушал:

— Ты готов заглянуть?

Внутри что-то дрогнуло. Псих! Не о чём с ним говорить. Глеб схватил нагревшуюся банку и молча принялся за еду.

Резко похолодало. Тяжёлые свинцовые облака затянули солнце, а напротив взошла укутанная розоватой дымкой луна. От мрачного преображения природы и слов проводника Глебу стало не по себе. Выпив горячего чаю, он забрался в палатку и укрылся в спальном мешке.

Вскоре зашёл Лелекай. Он положил карабин, достал из рюкзака кусок полинявшей шкуры, сел на неё и еле слышно произнёс:

— Келе близко.

— Ты объяснишь, кто этот Келе?!

— Хозяин этого места. Злой дух. Но справедливый. Испокон веков воины приходили сюда сразиться с ним. Если воин побеждал, Келе не трогал его семью, если проигрывал — сердце становилось добычей Хозяина. Но бесстрашный воин попадал в Верхний мир великих предков. Достойный уход.

— Если Келе убивали — почему он всё ещё жив?

— Хозяин бессмертен, погибает тело.

— Зачем он идёт к нам?

— Не к нам. К тебе. Ты искал место силы, и у тебя на руке знак воина. — Лелекай остановил взгляд на тату с медведем. — Келе принял твой вызов.

Снова замолчали. Какая же чушь! Но почему приходится убеждать себя, что это всего лишь глупая сказка? Глеб невольно вслушался в звуки за палаткой — потрескивание костра, завывание ветра... Хватит! Не будь дураком!

Но как только он стал забываться, погружаясь в сон, послышалась тяжёлая поступь, глухой утробный рык.

— Келе здесь! — Лелекай обхватил ладонью висящий на груди амулет из звериных когтей и кожи.

Глеб подскочил и, прихрамывая, выглянул наружу.

У палатки из глубин вечной мерзлоты возник медведь, словно осколок айсберга, что обрёл собственное дыхание, волю и жажду крови. С хищным оскалом он водил из стороны в сторону чёрным носом, уже чуя свою добычу. Когтями впивался в жёлтое покрывало тундры, оставляя на земле глубокие рваные борозды.

— Там!.. Там!.. — Глеб замахал в сторону зверя. Перехватило дыхание, язык не слушался. — Стреляй же! — наконец крикнул он и уставился на Лелекая.

— Ружьё нельзя. Нечестный бой.

Чукча достал нож с длинным стальным клинком и рукоятью из моржовой кости:

— Возьми. Так честно. Если не покажешь страха, он уйдёт.

Неожиданно для себя Глеб закивал и подчинился словам проводника — принял из рук нож и вышел, упёршись в яростный хищный взгляд. За мгновение жизнь пронеслась перед глазами. А затем пронзило понимание того, что её может больше не быть. Сразиться! Но внутри не нашлось силы, которая могла бы остановить подступившую волну ужаса. Медведь словно почувствовал это — встал на задние лапы и издал мощный рёв. Ладонь разжалась, выронив нож.

Глеб бросился в палатку и, видя, что Лелекай не собирается помогать, схватился за карабин. Но тот стиснул его руку:

— Нельзя. Несправедливо победивший — проиграл. Келе отомстит. Трусливых воинов он встречает в промёрзшей пустыне Нижнего мира.

От удара коленом в висок Лелекай обмяк и уронил голову на грудь, завалившись на бок. Глеб выхватил оружие, откинул тент и два раза выстрелил. Медведь зашатался, сделал несколько шагов вперёд и рухнул.

Заморосил мелкий северный дождь. Холодные капли стекали с неподвижно лежащего зверя, смешиваясь с ручейками крови. В палатке застыл седовласый чукча, навалившись плечом на рюкзак.

Силы покинули Глеба. Он залез в спальный мешок и провалился в тёмную бездну.

...Открыв глаза, он повернул голову. Лелекай сидел в той же позе. Уже закоченевший. Глеб попытался встать, но ноги пронзила нестерпимая боль. Он снова лёг, снял носки. Теперь не только на ступнях, но и вся кожа до колен раздулась, стала бурого цвета с чёрными прожилками, напоминающими паутину. Хотелось пить. Протянув руку, достал из лежащей на земле сумки бутылку воды. Заледенела. Срезал пластик, отгрыз кусок льда и положил на язык. Жажда отступила, но жар в ногах не проходил.

Через какое-то время сквозь затухающее сознание ему показалось, что Лелекай пошевелился. Живой?!

— Вставай, урод, и выводи меня отсюда! Вытаскивай из этой чёртовой тундры! — Глеб из последних сил толкнул чукчу, но тело лишь глухо упало вниз. Снова давящее ледяное безмолвие. Минуты, растягивающиеся в бесконечность.

К вечеру воспаление перешло на всё тело.

К утру он почувствовал, как подступает тёмное ледяное пространство Нижнего мира.