Есть у нас во дворе злая старушка. Ну как старушка? Старушки в моём понимании — дряхлые, слабые. А эта — полная, розовощёкая, горластая. Чуть что — сразу кричать.

Вот забрались мы вчера с ребятами на крышу гаража, а она:

— Ремень по вам плачет! Головы бы вам поотрывать!

Или вот мой сосед по парте Димка на прошлой неделе палкой по луже бил... Кто его знает, зачем бил? Наверное, интересно — звук шлёпающий, брызги во все стороны. Так вот, бил Димка по луже, а тут эта старушка появилась. И сразу орать:

— На тебя на самого палки нету! — Подняла трость и потрясла в воздухе. — Поймаю — голову оторву!

Хорошо, Димка сразу от неё побежал. Эта старушка кого хочешь догонит. Когда в автобус заходит, то трость всем под ноги суёт, чтобы место уступили, а на улице всегда трость под мышкой носит.

Так о чём это я... Вчера, значит, она на нас накричала, а сегодня я шёл из школы, задумался. И вдруг из-за угла — старушка эта. Я остолбенел. Мне бы дёру дать, а ноги будто ватные стали, не слушаются. Ну, думаю, запомнила она меня, сейчас голову и оторвёт. Но старушка только посмотрела... Ух, как посмотрела! Тяжело так, как будто к земле придавила.

Когда я оправился, сразу домой побежал. К папе.

— Папа, а что будет, если голову оторвать?

Папа у меня биолог. Он рассуждать начал:

— Ну это смотря кому. Если человеку, то человек, конечно, умрёт. А вот кроты, например, как себе корм на зиму запасают? Червям переднюю, головную часть откусывают и съедают, а остальное складывают в подземных хранилищах. Так червь и живым остаётся, и уползти далеко не может. Крот всю зиму такими маринадами питается.

Хорошо, стул рядом стоял — я на него так и плюхнулся. Это уж лучше сразу умереть, чем так мучиться. А что если эта старушка — кротиха? Если она нас, мальчишек, переловит, головы поотрывает, а тела в подвал сложит? Никто не узнает даже...

— Но крот и сам может хищнику в пасть угодить, — продолжил папа, — кунице или волку голодному, лисице той же. Или чаще в клюв — орлу или сове, например. Знаешь, сколько на него охотников? Собака — и та слопать может.

«Собака! — подумал я. — Вот мой выход. Буду везде с Терзаром ходить. А как же в школу? Его туда не пустят...» В грустных мыслях я пробыл до вечера. А вечером приехал дядя — папин брат. Я как его увидел — так мне сразу полегчало: высокий, плечистый, а на нашивке...

— Дядя, это орёл! — закричал я, и подумал: «Вот кто меня защитит от старушки! Дядя. Сейчас всё ему расскажу».

— Не орёл, — поправил дядя, — а сокол — символ внутренних войск Московского округа.

— А соколы кротов едят? — поинтересовался я.

— Кротов... — начал было дядя, но папа прервал нас:

— Сын, да хватит уже про кротов, про червей. Садитесь-ка все за стол.

После ужина дядя подошёл ко мне и, хитро щурясь, спросил:

— Ну, племянничек, что с кротом-то? Съесть кого надо? Так ты скажи! Я это в один раз — хвать! — и нету. Что за крот у тебя там завёлся?

Мне вдруг стало стыдно, что я хотел жаловаться.

— Да нет, это я так, — промямлил я.

— Ну ладно, — засмеялся дядя. — Если что — только свистни.

Пока я смотрел на дядю за ужином, понял: если не быть червяком, то и крот не страшен!

На следующий день я встретил старушку из нашего двора в автобусе. Она смотрела вниз и опиралась на трость. Я поднялся и жестом предложил старушке сесть. Она пробралась к месту и своим обыкновенным зычным голосом произнесла:

— Орёл!