Separation

Труппа в своём небольшом составе собралась в подвальной студии, ожидая руководителя театра и, по совместительству, режиссёра. Он стабильно опаздывал на час, а потому остальные тоже не сильно торопились прийти вовремя. Только помощница режиссёра пришла ровно к семи, как было указано в срочном утреннем сообщении.

После получаса беззаботной болтовни о жизни и распития растворимого кофе было решено размяться. По указке помощницы режиссёра актёры неохотно согласились на упражнение «переход». Всем надо было с отыгрышем пройти от одной стены к другой по воображаемому стеклу. Пол был холодным, так что труппа разувалась недовольно. Только Эмиль Высокий быстро скинул кроссовки и встал у стены, ожидая остальных. После пары проходок труппа раззадорилась. Помощница сменила упражнение, и теперь каждый по-своему преодолевал препятствие в виде каменной стены. Эмиль был последним. Он не успел присоединиться к остальным, когда в студию быстрым шагом вошёл стареющий щуплый режиссёр. Без приветствий кинув на стол пачку бумаги, режиссер сказал:

— Играем во Дворце культуры и искусств через три месяца. Читайте пьесу и готовьтесь к репетициям. Эмиль, у тебя главная роль!

Limen

Пьеса, переработанная местечковой театральной труппой, которой по счастливой случайности удалось дорваться до большой сцены.

В театральной студии Эмиль работал полгода. На пробах режиссёр отметил уникальность его натуры. Не уточняя, правда, в чём она заключалась. Через несколько месяцев Эмиль уверил себя, что это был обычный комплимент. Роли, которые он отыгрывал, всё время менялись: от бессловесного дерева на утреннике до Короля пиратов на детском спектакле через пару дней. И тут возникла эта пьеса, в которой главная роль досталась Эмилю.

Обстановка в студии с каждой репетицией становилась напряжённее. Пьесу нервно подгоняли и прогоняли последние месяцы. Эмиль на редких прогулках с другом крутил в голове строчки и иногда невзначай вставлял их в диалог. Он старался жить этой ролью, но всё время слышал от режиссёра, что недостаточно податлив для этой сцены. Эмиль не понимал, в чём заключается его «недостаточность». Однако чувствовал, как эта роль что-то безвозвратно меняет в нём.

За неделю до премьеры труппу запустили репетировать во Дворец культуры. В тот день после взаимного представления осанистый директор осмотрел Эмиля с ног до головы и молча увёл их руководителя на беседу. А помощница режиссёра уверенно повела труппу по бесконечным одинаково-роскошным коридорам в зал для репетиций.

Не решаясь говорить громко, все шёпотом восхищались обстановкой. Эмиль озадаченно посмотрел на помощницу, которая потянула его за рукав. Девушка показала рукой на неприметную дверь, Эмиль спросил:

— Что это?

Помощница молча ткнула на небрежно приклеенный листок с надписью «Эмиль Высокий» и открыла дверь в маленькую личную гримёрку. Пошатнувшись, Эмиль пробормотал бессвязное «спасибо, Светлана Васильевна» и побежал искать режиссёра, который нашёлся у заднего выхода с сигаретой в зубах.

— Простите... я не готов... — Пока Эмиль бежал, дыхание сбилось. Слова застревали в груди, но он через силу стал объясняться: — ...я недостаточно вжился в роль! Давайте... может вы выступите? Я ещё не актёр... точнее уже актёр, но не такой, который подошёл бы для главной роли!

Режиссёр устало повернулся к нему:

— Понимаешь, искусство и творчество не ограничены рамками времени... но сейчас мы опаздываем. Опаздываем только из-за тебя одного! Либо ты меняешь себя, либо нас ждёт провал.

Эмиль хотел отдышаться и возразить, но режиссёр выкинул недокуренную сигарету на улицу, закрыл железную дверь и, петляя, пошёл искать репетиционный зал.

Exspectatio

Как перед грядущим штормом наступает штиль, так и в труппе за день до премьеры все расслабились. Актёры лениво бродили по залу, бормотали текст и примеряли костюмы. Эмиль впервые закрылся в гримёрке, чтобы успеть погрузиться в роль для вечернего прогона. Спустя час он прервался и обнаружил два зеркала. Они были установлены друг против друга, создавая иллюзию уменьшающейся комнаты. И в них отражалось бесконечное множество Эмилей Высоких, из-за чего маленькая гримёрка переполнилась толпой недостаточных людей.

На стульчике немолодая актриса Ирина близоруко вчитывалась в текст. Когда Эмиль выскочил из комнаты, она обернулась и сразу пригласила его к себе. Он сел рядом и устало уткнулся лбом в её плечо. Ирина бережно погладила его по волосам и сказала:

— Да не переживай ты, Эмилюшка, у тебя получится. Ты очень хороший актёр. Постарайся не думать негативно, и всё пройдёт хорошо! Знаешь, так здорово, что наша Светик-семицветик договорилась со своим знакомым о выступлении тут. Мои внучата очень рады. Представляешь, они вместе со мной слова учили! Вчера вот...

У Эмиля внезапно разболелась голова и потому последующий рассказ Ирины он упустил, только когда Ирина спросила «выучил ли ты слова?», он вяло кивнул.

— Молодчинка!

Молча посидев вместе с Ириной ещё десять минут, он отправился бродить дальше. Через несколько часов пройдёт последняя репетиция. Помощница режиссёра спешно ушла в лабиринт коридоров искать заплутавшего режиссёра.

Finalis

Наступил день премьеры. Все нервничали сильнее обычного, теперь стало очевиднее некуда, что любительские постановки не сравнятся с выступлением на большой сцене. Неизвестно как вышло, что скромная реклама предстоящей пьесы собрала так много зрителей.

Только Эмиль оставался безучастным. Месяцы трудов выжали из него последние силы, а когда вчера режиссёр его похвалил, пришло опустошение. Он стоял за кулисами и ждал, когда директор Дворца культуры закончит свою речь. Где-то в зале громко хлопнула входная дверь.

— Ненавижу таких зрителей! — прошептал подошедший режиссёр. От него сильно пахло табаком.

Эмиль отрешённо ответил:

— Наверняка мой друг. Он всегда опаздывает.

— Наступит этап, когда такие вот «друзья», воспринимающие театр несерьёзно, захотят потянуть тебя за собой в обыденную жизнь. Так что чем быстрее с ними распрощаешься, тем лучше! — сказал режиссёр, осторожно выглядывая из-за кулис. Вдруг он дёрнулся и нервно зашептал: — А с кем это там моя Светочка? Это же Архимедов! Гадёныш увести её решил?!

Режиссёр поспешил прочь. Краем уха Эмиль услышал, как он потребовал у кого-то чистую рубашку.

Наконец директор ушёл со сцены и свет погас. Эмиль вспомнил фразу: «Просто не думай и всё пройдёт хорошо!» Воспользовавшись советом, он выкинул мысли из головы и бездумно, как кукла, вышел на сцену. Вспыхнувший прожектор заслепил глаза, наступила тишина, а потом...

Зал наполнился оглушительными аплодисментами. Пьеса кончилась, но Эмиль не мог вспомнить, как она прошла. К нему спешили две девушки с букетами; помощница режиссёра, улыбаясь, поднимала вверх большие пальцы; рядом кланялись другие актёры и выскочивший из-за кулис режиссёр. Эмиль наткнулся взглядом на зеркало в дальней части зала и прищурился. В отражении он наконец увидел большого актёра, который заслонял маленького неприметного Эмиля.