Пока гости допивают горький кофе из самых изящных фарфоровых кружек, купленных за баснословную сумму как раз для подобных вечеров, я мысленно считаю количество выпитых глотков, чтобы поскорее убрать не оправдавшую надежды посуду и с показным почтением выставить их за дверь.

Три. Кажется, он лежит в моих документах.

Четыре. Наверное, муж проводит их домой, чтобы выгулять пса и в очередной раз увериться, что его жена по-прежнему мила и очаровательна, печёт невероятно вкусные булочки и варит настоящий турецкий кофе в бутафорной квартире города К. Странно, когда выгуливают собаку редкой породы, с гладкой шёрсткой, в кожаном ошейнике, а жюри удаляется, чтобы оценить мои навыки и внешние данные. Надеюсь, он вернётся с новой голубой ленточкой и погладит меня по головке. Я же хорошая девочка, правда?

Пять. Я определённо видела его в верхнем ящике комода, когда убирала зимние вещи. Хорошее место выбрала: вещи сокроют холод, спрячут ветра, которые разносят леденящие душу строки по нашему ненастоящему дому. Нужно быть очень осторожной: одно дуновение воспоминаний — и наше, казалось бы, уютное гнёздышко сложится как карточный домик.

Шесть. У гостей закончился десерт, у меня — терпение. Желаю им приятных снов и подаю мужу пальто. Так же изящно, как любой артист, я кланяюсь своим зрителям, заканчиваю очередной акт вандализма над самой собой, а вместе с ним — званый ужин.

У нас есть ровно шесть минут. Шесть минут — это достаточное время, чтобы гости позабыли очертания моего лица, но уверили мужа в правильности его выбора.

Скорее всего, я получу свою голубую ленту уже завтра. Конечно, если они не поскупятся на похвалу его заслуг, в противном случае мой фарфор станет моим же наказанием.

Спешно открываю комод — вновь оторвалась ручка. Немудрено: никакие замки не смогут удержать той силы, что скрывается за этими постельно-безобразными лохмотьями успешной жизни.

Пять. Я совсем беззащитна. Кто бы мог подумать, что ветхий дневник станет последним свидетельством моей боевой славы? Тогда, пять лет назад, у меня были силы сопротивляться, мечтать и творить; я не нуждалась в средствах, не искала одобрения со стороны и не вела счёт времени. Теперь знаю, что цена моему браку чуть больше пяти тысяч; новый кашемировый свитер я смогу получить за пристойный ужин для партнёров моего мужа, а на сэкономленные деньги куплю ещё один дневник.

Три минуты. Дневник, который станет для меня новым целительным глотком чистого воздуха. С ним жизнь снова заиграет яркими красками, а кофе обретёт вкус и в самом простом бумажном стаканчике. Я не стану перебирать события давно минувших дней, теперь под моими ногами твёрдая почва. Не совсем под ногами — скорее, под ортопедическим матрасом, за тыльной стороной туалетного столика, внутри напольной вазы, и ещё парочка моих внутренних опор хранятся в бог весть каких кошмарных закоулках этой квартиры.

Одна минута. Уже слышно два хрустких оборота ключа, и взбалмошная болонка вбегает в прихожую, а мои смелость и уверенность ускользают через дверь. Я боялась, что воспоминания будут терзать мою израненную душу, как последний неопавший осенний лист, но они, отнюдь, покинули меня с первым же сквозняком.

Считать больше не имеет смысла, разве что ручку комода придётся чинить в шестой раз. В понедельник попрошу плотника поставить доводчики, мало ли сколько ещё вечеров я буду доводить себя, а ручка — ящик.