Рассказ

Жила-была Баба-яга. Всё как полагается: избушка на курьих ножках, гости, просящие то уму-разуму научить, то путь правильный указать. И так год за годом.

Как-то летала она в город по делам. А там очередные выборы. И из колонок у избирательного участка на все окрестности неслось протяжное расторгуевское: «Эх, время-время-времечко жизни пролетело зря…»

Экзистенция повседневности, как всегда, подкралась незаметно и ударила не в бровь, а в глаз. Яга вдруг остро осознала, что слова о пролетевшем зря времени жизни относятся не столько к конкретной избирательной кампании, сколько к важным жизненным выборам вообще. Как там у классика? «Жизнь прожить надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». 

Та, кто многие сотни лет была Бабой-ягой и не знала ничего другого, погрузилась в себя и загрустила. Что, если время её жизни пролетело зря? Ведь одна и та же колея каждый день. А годы-то проходят. Пока она в избушке сидит, Иванов-царевичей наставляет, Василис Премудрых уму-разуму учит, зелья варит. Что есть в её жизни, кроме раз и навсегда заданной роли? Где во всём этом она сама? Есть ли у неё выбор? И вообще — кто она? Зачем живёт? Одним словом, накрыло Ягу экзистенциальным кризисом.

Избушка сразу почуяла, что с хозяйкой, как только та вернулась. Повинуясь невысказанному, в деревянной стене проросла новая дверь — не простая, а путеводная. 

Новодел выглядел так, как будто был здесь всегда. С потёртостями, царапинами, словно им пользовались многие годы. Ведунья принюхалась: дверь пахла настоящим деревом. Поскребла ногтем кое-где облезающую краску, осторожно потрогала ручку, отполированную многими прикосновениями: настоящая! 

Женщина, немало повидавшая на своём веку, почуяла: вот оно! Множество раз сама она отправляла других в неведомый дальний путь и знала — её собственный ответ где-то там, за этой дверью, ведущей в неизвестные куда и когда. У Яги перехватило дыхание. 

Пока она внимательно разглядывала обновку, в дверь снаружи кто-то постучал. Охрипшим голосом Яга спросила: 

— Кто там?

Вместо ответа дверь медленно приоткрылась. Женщина осторожно выглянула. С той стороны воздух был сырым и жарким. Кожа тут же стала влажной. Впереди расстилался ковёр листьев и незнакомых ярких цветов.

Дальше виднелись громадные папоротники, могучие старые деревья. Их стволы покрывал мох, ветви переплетались с лианами. Прямо от двери начиналась тропа, которая вела к неровной прогалине. 

Послышался звук, похожий на хлопанье паруса. Яга посмотрела вверх, и по коже побежали мурашки. В жарком воздухе кружил птеродактиль, похожий на гигантскую летучую мышь. Его кожистые крылья растягивались, ловя восходящие потоки.

Откуда-то донёсся рёв. Высоко над зелёным покровом деревьев показалась извивающаяся змеиная голова на длинной шее. Гигантский ящер вышел из джунглей на залитую солнцем прогалину. Приоткрытая пасть обнажала частокол зубов. Несколько секунд Яга ошарашенно переводила взгляд с динозавра, возвышавшегося над лесом, на летающую рептилию у себя над головой. Потом сделала шаг назад и быстро захлопнула дверь.

— Что это? — наконец поинтересовалась Яга у избушки. Во рту пересохло.

— Дверь, — проскрипела изба. — Путеводная. Ты же хотела ответов. За ней ждёт множество разных мест и времён. Именно то, что тебе нужно.

Яга задумчиво разглядывала дверь. К ней подошёл кот и, мурлыча, потёрся о ноги. Она машинально почесала его за ухом.

— Вперёд, — подбадривала изба скрипучим голосом. — Тебе давно пора сменить обстановку. 

Наконец, та, что привыкла быть Бабой-ягой и знала только эту жизнь, подобралась, словно ей предстояло прыгнуть в ледяную прорубь, решительно взялась за ручку и шагнула в проём.

Ветер нёс далёкие крики птиц, запах влажной травы и незнакомых цветов. Джунгли были полны щебета и шорохов. Она всмотрелась между листьев папоротника в прогалину. Бронтозавр скрылся из виду. Было слышно, как он ломится сквозь джунгли, удаляясь. Женщина сделала пару шагов — ступни утонули в зелёном мху — и зашагала по поднимающейся вверх по склону заросшей тропе…

* * *

Когда она вернулась домой, стрелки на уютно тикающих ходиках не успели сдвинуться ни на минуту. Яга перевела дыхание, огляделась. Знакомо поскрипывали половицы, пол слегка покачивался — это избушка разминала затекшие лапы, переступая с одной на другую. На печи умиротворённо мурчал кот, где-то скреблись мыши. За окном шумел дождь, начавшийся перед её уходом. Капли успокаивающе стучали по стёклам. Надёжность, проверенная временем, размеренность и предсказуемость. Всё как всегда. Яга вздохнула, развернулась и снова потянула за ручку двери. 

…У пиратов Карибского моря она научилась витиевато ругаться, пить ром и курить крепкий табак. Кстати, первую трубку подарил ей капитан Эдвард Тич по прозвищу Чёрная борода. 

…Пожив на Диком Западе, Яга научилась прятать оружие в костяной ноге и стрелять с бедра, не целясь. А еще решилась дать волю давно рвущемуся наружу предпринимательскому потенциалу: открыла небольшой женский бизнес — стала хозяйкой борделя. С тех пор она предпочитала любовников помоложе…

…В Испании 30-х годов Яга пристрастилась к фламенко и корриде. Открыла для себя шали, подобные широким мягким крыльям, и широкие юбки в пол. Познакомилась с Хемингуэем и Пикассо. А Лорка даже посвятил ей пару стихотворений. 

…Во время Гражданской войны в России она завела знакомство с Чапаем и Буденным, научилась мастерски владеть шашкой и петь: «Мы – красная кавалерия, и про нас…» Шашка потом оказалась неоценимо полезна в хозяйстве: рубить капусту для засолки, сечь бурьян да чертополох в огороде.

…У шаманов Сибири Яга вызнала новый — более забористый, чем её прежний — рецепт приготовления мухоморов и хвасталась перед лешим и кикиморой…

* * *

Когда в очередной раз Яга возвратилась домой, как Одиссей, полная пространством и временем, то поняла, что экзистенциальной грусти больше нет. Она продолжала работать Бабой-ягой как ни в чём не бывало. Вроде всё то же самое, а только жизнь заиграла новыми красками.

Теперь, рассказывая гостям сказки да былины, она нет-нет да и переходила на сказания других земель и эпох. Вспоминала события, свидетельницей которых довелось стать, и улыбалась чему-то своему. Яга заметно молодела. Глаза блестели, спина гордо выпрямлялась. Теперь это была не скрюченная старушка, а полная сил яркая зрелая женщина. И лишь услышав осторожное покашливание очередного визитёра и поймав его ошарашенный взгляд, она приходила в себя, досадливо ругнувшись сквозь зубы: «Caramba!» — и возвращалась к прерванному повествованию. 

В нерабочее время Ягу можно было увидеть в летящих юбках до пола и испанских шалях, подобных крыльям. А высокий пучок выгодно подчеркивал её, как оказалось, красивую длинную шею и острые скулы. Кроме привычных гостей, ищущих советов да наставлений, стали захаживать и совсем новые. Спутники по путешествиям и приключениям, знавшие её совершенно иной, в иных местах и временах. С ними она смеялась низким грудным смехом, задорно сверкала глазами и хорошела.