— Милая, не убегай далеко.

— Пусть порезвится, дорогая. В кои-то веки вырвались за город.

Трава, по пояс взрослому, укрывала девочку с головой. Луг казался бесконечным.

Девочка мало что знала. Она отодвигала стебель за стеблем, касаясь ладошками шершавой кожи травы, и ждала, что будет. Трава расступалась, впуская девочку, и вновь смыкалась за её спиной. Растения щекотали нежные, ещё младенческие складочки и припухлости. Руки покрылись зелёным соком, аромат его смешался с молочным запахом детского тела. Светлые кудри рассы́пались, легли на шею, заслонили глаза. Девочка сдула волосы со лба и зашагала вперёд.

Кое-что ей уже было знакомо. Яркие цветы пялились на неё, как и в городе, но пробовать их на зуб она уже не пыталась. Малышка глазела на жужжащих, ползающих и летающих, но сторонилась их, помня укол острого жала. Девочка спотыкалась и больно падала, но оглушительного рёва за этим не следовало. Ей было не до того. Девочка жадно впитывала новый мир.

А пилот Рум Зак ждал смерти. Надо же так глупо встрять. Пилот был цел и невредим, корабль исправен, но хвостовая его часть при экстренной посадке безнадёжно увязла в незнакомой планете. Чем сильнее напрягались двигатели, тем меньше оставалось топлива и шансов добраться до своей далёкой звезды. Пугающий, чужой, ядовитый мир окружал Рума Зака. Помощи ждать было неоткуда.

Пилот Рум Зак сдался. Иногда он забывался сном, но, просыпаясь, только и делал, что в красках представлял неизбежное. Смерть была омерзительной, потной, грязной и пахла отнюдь не героизмом.

Забираться в такую даль и надеяться только на себя было опрометчиво. Пилот всегда осознавал риск и даже бравировал им. Бравада улетучилась, когда реальность щёлкнула его по носу и впечатала хвост в землю. Стало по-настоящему страшно. Никто не поможет. Даже если его услышат на родине, что технически маловероятно, то в сопровождении родных голосов он сможет только умереть. Лучше всё-таки в одиночестве. Кому станет легче от тягостного, мучительного для всех сочувствия соплеменников.

Рум Зак снял шлем, откинулся в кресле и уставился в небо, утешая себя тем, что смотрит в сторону далёкой родины. Только и оставалось, что прикрывать мягким одеялом романтизма отвратительную, голую правду происходящего.

Девочка легла в траву и засмотрелась на пушистое небо. Она была одна, и это было для неё внове. Вокруг всё щебетало и стрекотало. Девочка позволяла живому бесцеремонно изучать себя и только ёжилась от щекотки.

Вдруг она увидела чудо. Из травы на неё смотрел белый шар одуванчика. Девочка от удивления села и наклонилась над чудом, пушистая и легкая, как и оно. Она ласково подула на одуванчик, как дула мама на её локоны. В воздухе закружились парашютики. Девочка наблюдала за ними, состроив от солнца гримаску.

Внезапно небо потемнело. Нечто огромное заслонило его. Пилот испугался, но в то же время испытал облегчение и приготовился принять насильственную смерть. Всё лучше, чем ждать. Ситуация всё равно была безнадёжной. Надвигался тёмный ужас. Подул сильный ветер, пилот собрался, но вдруг всё замерло. Честно говоря, он несказанно обрадовался отсрочке, небольшой остановке перед бесконечностью. Пилот уже не пытался понять, что происходит вокруг, полностью отдавшись последним сладким минутам.

У одуванчика остался последний парашютик. Девочка набрала воздуха, дунула изо всех сил, но парашютик не сдвинулся с места. Что-то было не так. Девочка дотронулась до него пальцем. Алая капля крови выступила на коже. Плакать девочка передумала. С детским упорством она схватилась пальцами за парашютик, выдернула его из плоти одуванчика и подбросила вверх.

Тряхнуло так сильно, что пилот вылетел из кресла и оказался на полу. Вдруг он понял: корабль падает. Никогда не думал, что будет когда-нибудь так радоваться этому факту.

Да, корабль падал, но это означало, что он, Рум Зак, свободен и спасён.

Пилот кинулся к приборной доске. Через пару секунд корабль выровнялся, завертелся юлой и вонзился макушкой в небо. Он был уже так высоко, что пилот мог бы разглядеть внизу девочку.

— Милая, где ты? Беги скорее к нам, заблудишься. Какая ты ещё у нас глупенькая...

Девочка дремала, обхватив руками отцовскую шею.

Семена одуванчика разлетались по планете.

Пилот Рум Зак смотрел на удаляющуюся Землю и благодарил за спасение неведомого доселе бога.