Я больно давлю на глаза. На веках проступают наркоманские картинки. Чем сильнее я нажимаю, тем замысловатее получаются узоры.

Открываю. Кислотные цвета сливаются с пейзажем.

Идеально гладкое море. Волнистые горные хребты. Цвета, которые я видела только на картинках.

Люди говорят, что это красиво.

Мне же было никак.

Со дня приезда я поставила себе больше двадцати синяков. Моё тело будто перестало откалибровывать пространство или сильнее стало любить увечья.

Главным в моей коллекции был глубокий шрам на бедре. Прошло уже пару месяцев с тех пор, как я столкнулась с дорожным ограждением. Рана затянулась, но вокруг неё всё ещё разливалась охра кровоподтёка. Мышцы в этом месте провалились. Я нащупывала бугорки и впадины. Кажется, тут теперь вечно будет дыра.

Мой психолог предположил, что я таким деструктивным образом встраиваюсь в реальность.

Сделать это «нормально» я, видимо, не могла.

Город — ботанический сад, казался мне двухмерным, плоским. Я воспринимала его как картинку на мониторе.

Я проходила по набережной, но меня на ней не было.

Я видела, как море бьётся о скалы, но я была слепа.

Я говорила с людьми, но они смотрели сквозь меня.

О да, разговоры. Теперь я была почти лишена роскоши подслушивать чужие беседы. Дома я обожала собирать обрывки фраз и придумывать из них истории.

«Ирочка, мне п****».

«И вот я закопала его в саду».

«Тридцать лет — не такая уж большая разница в возрасте».

Где все эти бриллианты?

Сейчас проходящие мимо люди напоминали волну иностранного радио, где только по интонации ведущего понимаешь, радуется он сейчас или злится.

Говорить я тоже не могла. Подсказать дорогу, попросить килограмм инжира, сделать комплимент — недоступно.

Мой голос ослаб. Я стала говорить тихо и неуверенно. Как у школьной доски перед классом.

Теперь я была извиняющейся улыбкой и фразой «пакет не нужен».

Город — ботанический сад не был наполнен воспоминаниями.

В этом кафе я не сидела с подругой за завтраком после ночной тусовки.

В этом парке я не расставалась с парнем после трёх лет отношений.

В этом кинотеатре я не плакала над очередным ромкомом.

А в этой кофейне меня не встречают приятным «Вам как обычно?».

Я, как сумасшедшая, старалась создать такие воспоминания здесь.

Но всё, что у меня получалось, — выпивать три бокала пива и орать песни на эмигрантской сходке.

Эти воспоминания создавались мной каждую пятницу.

Но картинка всё ещё была двухмерной.

Тогда я попыталась создать рутину.

Накупила гирлянд, свечей и книг в арендованный дом. Чтобы вернуть себе зрение.

Опять начала ходить на йогу. Чтобы вернуть себе осязание.

Много ела — так, что набрала четыре килограмма. Чтобы вернуть себе вкус.

Выбрала себе любимую кофейню. Чтобы вернуть себе обоняние.

Вытаскивала из ушей наушники и шла по городу. Чтобы вернуть себе слух.

Из невидимки я начала превращаться в призрака. Но он всё ещё набивал себе синяки.

Внезапно я влюбилась.

В такого же призрака из города — ботанического сада.

Призраки стали создавать воспоминания вместе. Вместе — всегда ярче.

Но хотелось, чтобы стало легче.

Стало. Город теперь трёхмерный. Я дотрагивалась руками до камней, щупала деревья, нюхала цветы. Они были. И я была.

Не стало. Два всё ещё призрака ходили по трёхмерному городу, держась за руки. Но когда вас двое — боль тоже увеличивается в два раза.

У призраков нет будущего в городе — ботаническом саду.

Рядом с нами бродили призраки нашей семьи, дома и детей, дачи по выходным, собак у ног, блинчиков воскресным утром.

Мы жили в городе-призраке.

Ботанический сад же был для своих.

И сколько ни смотри, ни дыши, ни слушай — тебе не стать цветком в этом саду.

Ты навсегда останешься неудобным шрамом на теле.