«Последний выезд тридцать первого декабря в двадцать три ноль пять, — с тоской думала Олечка, накручивая искусственную косу на палец. — Значит, Новый год опять встречать в такси с Виктором Васильевичем!.. А он, когда напьётся, становится тихим и задумчивым. Таращится в накладную бороду и не может вспомнить свой адрес. Ладно хоть не одной в холодной коммуналке...»

— «Каждый год из снежных стран, — надрывалась Снежинка Лена, пятый год сидящая в снежинках и стажёрах, — к нам приходит чудо!..»

И в этот момент в зале погас свет.

— Приехали, — вздохнула Зима в лице Инги Эрнестовны и картинно откинулась на осыпающийся от резких движений трон.

— По домам? — встрепенулся Снеговик Толик, который, привалившись к стене, задремал было в своём поролоновом коконе.

— Ирусик, — ласково-угрожающе прошипела сквозь вечную сигарету в зубах набившая руку на новогодних праздниках помреж Жанна Борисовна, более известная в узких театральных кругах как Жаба, — Ирусик, какого чёрта?

Ирусик — метр пятьдесят росту — отчаянно боролась в световой кабине с огромным допотопным пультом. Что-то звякнуло, щёлкнуло — свет погас и в фойе. Зато загорелась ёлка. Медленно, с достоинством, наполняя зал приглушённым светом.

— Ну? — в голосе Жабы засквозил откровенный намёк на физическую расправу или лишение премии.

— Ничего не понимаю, — растерянно бормотала Ирусик. — Ёлка не выключается, свет не включается!..

— А красиво, — неожиданно сказала Олечка, глядя на поблёскивающие ёлочные игрушки.

Жаба фыркнула, Олечка смутилась, но из темноты её поддержал чей-то простуженный голос:

— И правда, красиво. У меня такие снегири в детстве были.

— А у моей бабушки до сих пор есть, — робко отозвалась Снежинка Лена, пробравшись поближе к ёлке.

— А мои внуки говорят: «Твои игрушки — фигня, нам папа купил ёлку, так она сама светится», — удручённо пожаловалась Татьяна Дмитриевна, снимая крючковатый бабко-ёжкинский нос и устало опускаясь на мешок для подарков.

Снеговик Толик неуклюже рухнул рядом с ней и, косясь на хрустальные сосульки-леденцы, вздохнул:

— Пожрать бы. C обеда репетируем.

Жаба ещё раз фыркнула, отчего болтающаяся на губе сигарета отклеилась, улетев в неизвестном направлении.

— Свет будем ждать столько, сколько нужно. Вы у меня тут до утра просидите, бестолочи!

Кружок у ёлки привычно приуныл.

— Люба! Люба! — заорала вдруг Жаба хорошо поставленным за годы работы в театре истеричным басом. — Тащи сюда бутерброды!

Буфетчица-уборщица Люба, натыкаясь на сиденья и выразительно чертыхаясь, зашла в зал:

— А платить кто будет?

— Тащи, говорю! За счёт администрации.

Теперь уже и остальные актёры, недоверчиво переглядываясь, стали подтягиваться поближе к ёлке. Виктор Васильевич интеллигентно извлёк из кармана дедморозовского халата початую бутылку коньяка.

Слегка подсохшие бутерброды с колбасой и сыром оказались вполне съедобными. Даже Инга Эрнестовна украдкой взяла один, забыв о вечной диете.

— Как в детстве... Залезешь под стол и смотришь снизу вверх на большой мир, — прошептала Ирусик, неизвестно когда успевшая присоединиться к тёплой компании, и опасливо покосилась на Жабу, но та задумчиво щурилась от ёлочного мерцания, баюкая на могучей груди бутылку.

И тут пошёл снег.

— Какого лешего?! — встрепенулась бутафор Света. — Я его вчера полдня нарезала!

— Чуть что — сразу Леший, — добродушно улыбнулся дядя Виталик, потирая лысину, покрасневшую от косматого парика.

Бумажный снег тихо сыпался из-под потолка, падал на бутерброды, так что приходилось стряхивать его с колбасы, бутылка бродила по кругу, огоньки на ёлке то пускались в пляс, то замирали...

— А знаете, Олечка, — вдруг сказал Виктор Васильевич, — я, пожалуй, не смогу с вами работать в этом году тридцать первого... Я пятнадцать лет с женой Новый год не встречал...

Олечка не успела ничего ответить — рядом с ней раздался робкий простуженный кашель. Серый Зайка Игорь всегда играл скучных положительных персонажей, со всеми был на «вы» и совершенно ничем примечательным не отличался. Но сейчас, в свете новогодних огоньков глаза его стали яркими и блестящими.

— Если позволите, Ольга Александровна, я с удовольствием заменю вашего Деда Мороза... Я на машине, доставлю потом куда скажете. И если разрешите, я бы хотел вас пригласить... Скромный семейный праздник, только близкие и друзья. Мама была бы счастлива познакомиться. Она ваша поклонница.

Олечка растерянно кивнула и почувствовала, как её щёки заливает румянец.

Ёлка светилась. Снег падал.