На небе дербанили краюху хлеба — сыпались-сыпались крошки, — а казалось, падал снег, и отражение на стекле обретало зернистость, точно внутренность электрички шевелилась на плёнке, и в немых её кадрах женщина в каракулевой шубе вела беседу с соседкой в болотном пальто, а белобрысый мальчишка напротив читал по губам эти взрослые буквы, немые и строгие:

— Стараемся, знаете, нельзя же вот так опуститься и ползать.

— Нельзя, ой нельзя.

— Потому что, знаете, всё устроено просто. Возьмём, скажем, любовь. Она, говорят, разлита по миру. Я где-то читала... Где же читала, дай Бог памяти. Читала, она как натрий там или что другое. Она есть, и этого довольно. А знаете, этого не довольно, потому что любовь — она пряжа. Я сама вязать люблю — и, представляете, так и решила: это пряжа. Из себя добывай и вяжи.

— Хорошо говорите. А мерзости что же, глупости всякие?

— Какие же глупости-мерзости?

— Бомбы, допустим… 

— О бомбы!

Дёрнулись губы, и мальчик увидел лишь пломбы. «Зубные пломбы», — вспомнил, и завизжала над ухом бормашина, тогда ещё женщина-врач с голубо-масляным взглядом увидела отражение в пластмассовых линзах очков и удивилась ему, что оно вообще есть, что существует помимо, и мальчик увидел, как слёзка скатилась по скуле, точь-в-точь как свою.

— Мимо! — пронеслось по вагону, и женщины подскочили: «Боже!»

— А если Б5?

— Попал!

— А вы говорите — разлита, пряжа… Что вы ещё говорите? Бредни! Жить надо, а не бредить… — скуксилась женщина в болотном пальто и сделалась серее глины. — Мальчики вон начинают с тетрадок, а потом из тетрадок сами знаете…

— Убит!

Электричка замедлилась, стихла. На щите объявлений хохлился воробей, и в клюве его, видел мальчик, капелькой золота блистала пшённая крошка. И так захотелось мальчику посадить в болотной женщине цветы, как в горшке.

— Ты меня огорошил, убил, я в шоке! — плакала девушка рядом.

И чего в неё плакать? Там гудки. Там простуда помех.

Вот случайно мелькнула улыбка в проходе, и мужчина в шапке-петушке, расчесав водопад бородищи, под гитару запел, чтоб не запить: «Бури и метели землю одолели, птицы белые мои к солнцу улетели...»

Мальчика на перроне ждала мама с букетом конфет.