В обеденный перерыв Кимико уходит на крышу и подпирает за собой дверь тремя словарями, чтобы роботы не смогли открыть. Она разгуливает по парапету и жуёт онигири, глядя на город с высоты скромной, но вполне достаточной, чтобы свернуть себе шею при падении. Зимой на крыше ей холодно в одной только форме, ветер ледяной верёвкой лупит по голым ногам. На секунду Кимико свешивает ногу, словно пробуя воздух, как пробуют воду в море перед тем, как спрятать тело в волнах. Потом отдёргивает ногу, ставит на твёрдое.

К началу урока она, конечно, спускается позже роботов, и учитель делает ей выговор. Кимико кланяется, удерживая ком слов посреди горла.

Гото Кимико, класс 1-2, последняя парта у окна. Гото Кимико в школе знают все. Каждое утро Кимико приходит в школу сама, пока одноклассники, удобно расположившись в постели с телефоном или в навороченном игровом кресле за мощным суперкомпьютером, управляют своими роботами, разглядывая Кимико с каждого ракурса безжалостными глазами камер. Сообщения летят по общешкольным и внутриклассным чатам одно за другим:

Что это у неё на лбу? Прыщ??? Как можно так себя запустить, ужас!

Почему она всё время носит одно и то же? Да, я знаю, школьная форма, но хоть туфли-то можно менять?

Сенсация! У Гото задралась футболка на физре, смотреть десятичасовую версию по ссылке, доступ за донат на карту.

Гото Кимико всю жизнь старалась изо всех сил, чтобы поступить в лучшую старшую школу. В её начальной школе роботы были только у пары ребят. В её средней школе роботы были примерно у половины класса. И она была совершенно не готова, что, поступив в старшую школу своей мечты, станет единственной там без робота.

Кимико до последнего скрывает от мамы, что происходит в школе, но как-то мама натыкается в трендах соцсетей на зафорсившийся стараниями одноклассников и их ботов хэштег #канселимгото — канселить предлагается за то, что её внешний вид оскорбляет чувство прекрасного всех её соучеников.

Мой папа говорит, что Гото надо выгнать, а школу оптимизировать. Она должна быть чисто виртуальной, это намного практичнее. Тогда здание можно будет снести под новостройку или торговый центр, а зарплаты учителям урезать, чтобы деньги города шли на что-то более полезное.
#готостыдись #cancelgoto #школабезгото

У Кимико с мамой происходит обоюдно неловкий разговор: мама рассказывает, как ей самой в школе писали какие-то плохие комментарии на каком-то «форуме» (что это такое вообще?). Кимико молчит, не хочет обижать маму.

— Ты же не знаешь, — продолжает мама, ёрзая на месте, — какие они в реальной жизни. Ты их даже не видела! Может быть, они все как на подбор уроды, вот и самоутверждаются за твой счёт.

Кимико молчит по-прежнему, не зная, как объяснить маме, что, в сущности, в виртуальном пространстве это совсем не важно. Разумеется, все её одноклассники глубоко неуверены в себе — в конце концов, они в эпицентре пубертата. Скорее всего, есть у них и прыщи, и неправильной формы носы, и короткие ноги. Вот только почему Кимико от этого должно быть легче? Ведь суть не в том, кто ты есть, а в том, каким ты предстаёшь перед другими.

Роботы весьма функциональны, но набор их функций ограничен. Они толкаются тяжёлыми механическими боками, ставят подножки растягивающимися конечностями, всем весом в пару центнеров вжимают Кимико в стену, дёргающимися от нетерпения и досады манипуляторами пытаются спустить юбку, даже подлезают с другой стороны короткого куска синей материи, сжимая бедро холодным, железным. Но они не могут, например, пойти дальше этого. Или не могут открыть дверь на крышу, когда Кимико подпирает её своими словарями. И, конечно, они не могут убираться в классе после уроков.

Изо дня в день они разъезжаются из школы после последнего урока, болтая друг с другом не в чате, а через динамики, чтобы Кимико всё слышала и завидовала им. Изо дня в день она остаётся прибираться одна.

Нет, ей нисколько не сложно, правда. Нет, Хаями-сенсей, Мацуда-сенсей, Такахаси-сенсей, у неё нет никаких жалоб. Что? Одноклассники? Нет-нет, ничего не было, нет. Какой синяк на бедре? Это, наверное, с физкультуры. Ха-ха, такая неловкая!

Чтобы помыть пол и все парты, протереть доску, подоконники, учительский стол, полить цветы, а иногда и прибраться на всём этаже, у неё обычно уходит пара часов. Тряпка привычно ощущается в ладони, Кимико нагибается и приседает, совсем не торопится.

Теперь все роботы одноклассников уже на специальном школьном складе, или вернулись в дома владельцев, или шатаются по городу, разъезжая по магазинам, и Кимико наконец может пройти домой, не опасаясь, что кто-то из них проследит за ней — почти не опасаясь.

Кимико идёт по серым улочкам под низким серым небом, и навстречу ей попадаются поначалу почти одни только роботы. Роботы сарариманов, катящиеся из офисов, различающиеся только именными бейджами да цветом галстуков. Роботы домохозяек, занимающиеся шопингом — у каждой бёдра, талия и грудь индивидуального размера, чтобы примерять одежду для хозяек. Роботы полицейских, следящие за порядком. Во взглядах немногочисленных живых людей, которым, вероятно, врачи прописали совершать вечерний моцион — надменное любопытство.

Чем ближе к окраине, где Кимико обычно и садится на поезд, тем людей становится больше: рабочие, возвращающиеся с фабричных смен, курьеры, нагруженные запакованным товаром. Школьники из других, куда менее элитных школ тоже встречаются ей на пути. Все они смотрят на Кимико приветливо, с сочувствием, будто узнают в ней свою. Студентки в вещах от второсортных брендов кивают и улыбаются.

Кимико проходит мимо, высоко подняв голову, стараясь не вступать в них взглядом. Она им не ровня и никогда не будет. Она никогда не будет разносить заказы или запаковывать коробки на заводском конвейере. Через три года она закончит лучшую школу и поступит в лучший университет, который позволит ей найти достойную работу.

И вот тогда она наконец сможет купить себе робота и никогда, никогда уже не выйдет из дома.