— Ну ма-а-а-а-ма-а-а! Не хочу горячую воду! — громко и пронзительно, как пожарная сирена, голосила на две ноты Варька.

Варьке четыре года. Одной рукой она намертво прижала к себе покрытую грязью тряпичную куклу, а другой вот уже минут пять размазывает по лицу эту же грязь, только разбавляя её время от времени то соплями, то слезами.

Короче. Играть с девочками в куклы — занятие не для слабонервных. Все хотят быть мамами. Это понятно. Все хотят. А кто будет? Есть способ как-то решить эту задачу? Конечно, есть. Но драка уже не помогает.

Что делать? Пра-а-авильно! Мамой будет самая добрая. В итоге в предвыборной кампании с большим отрывом победила Варька. Она своим дочкам разрешила всё! То есть — абсолютно. Куда уж добрее-то?

Но вредная Маринка потребовала гарантий.

— А если дочка в грязь захочет зайти попрыгать?

— Пожалуйста! — великодушно повела левой рукой в сторону густой грязевой лужи добрая «мама».

Доброта победила.

— И мы немножечко попрыгали, — рассказывала потом Варька своей маме. — Немно-о-ожечко! — протянула она утешающим тоном, заглядывая маме в глаза и протягивая к этим же глазам совершенно коричневую руку с вытянутыми указательным и большим пальцами. Между ними, и правда, было совсем немножечко места. С локтя отколупывались и тихо падали комочки высохшей грязи.

— Хорош-ш-ш-шо-о... — Мама всё ещё как-то удерживала себя в некоем дзене. — Вы попрыгали. А Байба твоя почему вся в грязи? Она тоже прыгала с девочками?

— Не... ик... нет! Ик. — Варька даже заикала от удивления. — Это моя Байба!!! Она с разными там девочками не скакает. Я прыгала, а она меня ждала.

— Где?!

— Рядышком.

— В луже?

— Ну что ж я её где попало, что ли, оставлю? Я же её не могу далеко положить! Она же плакать будет. И соскучится. И забоится же далеко ждать. Лужа же большая же, ну мама!

И она для убедительности затрясла разведёнными в стороны чумазыми руками с растопыренными грязнущими пальчиками.

Вся эта тирада могла обозначать только одно: рядышком — это в луже.

Пока девочка в праведном возмущении трясла шоколадными руками, Байба из-под её локтя снова плюхнулась в грязь.

— Ой! — Варька опустила руки, молча и, как ей казалось, практически незаметно полуприсела, перекосилась телом в сторону лужи и кончиками пальцев подцепила комок жидкой грязи, в который превратилась её любимица Байба. Потом быстро выпрямилась.

Всё это — не сводя с мамы самых понимающих и преданных глаз.

Ведь, в сущности, ничего не случилось. Она всё та же идеальная примерная девочка. А с Байбы что возьмёшь? И в луже её тоже не оставишь, так ведь? Ну и... вот.

Мама умоляюще посмотрела куда-то вверх. Дзен ускользал от неё. Поэтому в тихом мамином шипении его уже не было.

— А ну марш-ш-ш домой!

Варька как-то одной ногой подпрыгнула, мигнула и пошла к дому, на автомате затолкав куклу под мышку. Из-за воротника белела полоска чистой Варькиной шейки. Сама Варька мелко семенила, косолапя серо-буро-малиновыми сандалиями. Из их дырочек выбулькивала склизкая жижа. С ног и рук Байбы шлёпались вниз капельки грязи. Глядя на этот маленький апокалипсис, мама сделала брови домиком и, как ни странно, заулыбалась.

А «девочка чумазая» шла, опустив голову с теперь уже неизвестного цвета хвостиками и такими же неопознаваемыми бантиками. И знала, что ничего хорошего её не ждёт.

Мама ох как рассердилась. Ругать будет долго. Мыть — горячей водой. Мыло будет лезть везде и щипать ей глаза. И Байбе тоже. Стоп!!!

— Мама, ты Байбу когда стирать будешь?

Мама молчала несколько секунд. Таких длинных и важных секунд. Было видно, что мама просто мечтает провернуть нечто воспитательное. Например: «Когда выстираю, тогда и выстираю, у меня дел полно, подождёшь — в следующий раз не будешь пачкаться!»

Но педагогика педагогикой, а есть же и святые вещи. Варькин дзен был ей дороже педагогики. Да и свой — тоже.

— Спать будете вместе.

— Ну горячей так горячей, — примирительно вздохнула Варька.

P. S. Знайте и цените дзен своих детей!