Здесь так жарко, что мне даже больно дышать. Воздух не касается лёгких, оставаясь песком на губах. Жажда сковывает горло, испарина покрывает лоб. Жар такой, что ещё немного — и закипит моя кровь. Если бы я был простым человеком, я бы не смог двигаться, но божественный огонь во мне всё ещё ярко светит, и с молитвой на пересохших губах я начинаю путь вниз.

Круговая лестница уходит далеко в бездну. Ступени крутые, высокие, из-под одних летят камни, на другие приходится взбираться, карабкаясь, чтобы снова провалиться в чудовищную тьму. Здесь всё — ложь, всё — иллюзия. Полчаса ты можешь идти в никуда, выбиться из сил и вернуться к началу. Ты можешь делать тысячи шагов вперёд и не сдвинуться с места или завернуть в тупик. Мелкие бесы считают, что это смешно. Мне не до смеха.

Я дошёл до реки, но прохлада её вод обманчива, как и всё под этими сводами подземного царства. Я протягиваю монету перевозчику. Но старик лишь брезгливо смотрит на меня — перечить мне он не может, даже если бы и хотел. Монету брать не хочет, не хочет ничего, что могло бы напомнить ему о другой жизни в череде его забот паромщика. Сколько же здесь некрещёных душ! Я уже сбился со счёта... Они пытаются коснуться меня, моей одежды. Быть может, от меня пахнет раем, но это всего лишь обман. Мой рай теперь ниже самого гнусного ада.

Мы чуть не сбились с пути, когда на казавшиеся спокойными воды реки с небольшим течением налетел ветер. Побитую эпохами лодку швыряло из стороны в сторону. Мне попался опытный паромщик: в полной мгле, под шквальные порывы ветра я высадился на другой берег. Здесь не принято говорить слов благодарности. Даже слово «спасибо» на мгновение заставляет тьму отступить. Или это снова глупые игры?

Ветер сбивает с ног, не даёт подняться, хотя я защищаюсь руками. Это не мой грех и не моё наказание. Я не возжелал чужой жены, не жил в разврате. Всё гораздо хуже. Меня прижимает к земле и резко поднимает вверх, чтобы затем беспощадно бросить в пропасть. Ну уж нет! Я хватаюсь за скользкий скалистый край обрыва. Моя любовь — не грех, это мой выбор. Даже если я и был его лишён. Мне не место здесь. Ветер уступает.

Ступени. Снова вниз. Здесь так легко потерять счёт времени... Лестница становится скользкой и мокрой, идёт дождь. Я бы, конечно, напился до отвала спасительной влаги, но это лишь зловонная жижа. Я поскальзываюсь, лечу вниз, божественным провидением ничего себе не сломав, лишь потянув голеностоп. Медленно встаю, прислушиваюсь к ощущениям в своём теле. Когтистая лапа совсем рядом — я приседаю, и она проносится над головой. Слышу рёв зверя. Он расстроен, что из него получился плохой охотник. А я теряю навыки — вот тебе и солдат Божий, вот и один из воинов Господних! Да он одним клацаньем челюсти оторвёт мне голову! Плохой пёсик. Перевести дыхание и выждать, пока его отвлечёт добыча пожирнее, и нырнуть в люк, что под ним. И вниз, ступень за ступенью.

Ровная площадка. Толпа: здесь затопчут, придавят и не заметят. Я пробираюсь сквозь вереницу душ, которая не намерена отступать. Я мог бы обратиться за помощью, обрести свой путь, но здесь уже молитвы не доходят до адресата, какой бы безграничной ни была моя вера. По головам, опираясь на их плечи, я прорываюсь вперёд. Не ангел, а посмешище просто.

Твёрдая земля уходит из-под ног. Неужели мои молитвы были услышаны? Я лечу вниз по какой-то каменной трубе, у меня саднят руки, живот и лицо. На одном из кульбитов я ударяюсь виском и чувствую, что он пробит до крови. Каменный мешок делает последний поворот, и меня выбрасывает из туннеля. Я хватаюсь руками за какой-то сухостой. Дерево трещит, но всё же удерживает меня от падения в болото, в котором миллионы душ ведут свою схватку, топят других и увязают по горло сами. Мелкие черти облепляют меня, смеются. Один слизнул кровь с виска, правда, тут же закашлялся и так опрометчиво больше не поступал. Второй укусил меня за палец, чтобы я разжал руку. У адского отродья это даже получилось. Но я ухватился за другой сук и заехал бесу ногой в лицо. Смех исчез, они даже отлетели. Видимо решают, что со мной делать дальше. Не дожидаясь их благостного решения, аккуратно спускаюсь и перебираюсь к спуску в пещеру, перепрыгиваю по камням, чтобы миновать болото. Лестница вниз находится в пещере — я знаю.

Ступени. Уже ноги заплетаются. Если бы я знал, сколько мне ещё идти. Мне нужно ещё ниже, ещё немного. Шаг, второй. Так жарко, что я уже не могу опираться на каменные стены, они раскалены. На ладонях остаются красные волдыри. Совсем близко шипение. Девушки любезно предлагают мне остаться, их точёные тела обвивают меня. Их живые волосы тянутся к шее и к губам, с их клыков течёт яд. «Чем мы хуже? Останься здесь, отступник», «Рай выше, глупый», «Ты потерялся?», «Мы поможем в поисках», «Рай в наших объятиях, ангел», «Не обижай нас, и мы не обидим тебя», «У нас ещё не было ангелов». Мой рай — ниже. И мне нужно дойти. Девушки фырчат и ослабляют хватку. Позади — гневное шипение, а впереди — зловонная пропасть. Они меня даже не преследуют — куда же я от них теперь денусь?..

Люди называют это прыжком веры. Я прыгнул, даже глаза не зажмурил. Крылья белым куполом раскрылись за спиной, так стремительно, что я не сразу понял, что произошло. Я легко спланировал вниз, оставив позади и бездонную пропасть, и обиженных красоток. Рядом текла кровавая река, гончие гнали своих жертв по кровавым пустыням, и дождь огненными каплями падал с неба. Мои крылья сложились надо мной щитом, перья плавились под каплями адского пламени, но я не чувствовал боли. Моя вера была сильнее этих мук. Гончая заметила меня и, раскрыв пасть, двинулась в мою сторону, но на полпути передумала и отправилась обратно. Я не убийца, я — меч Господа.

Впереди рвы. Крылья изрядно обожжены, но они служат мне надёжно. Я парю над бесами и котлами, зловонным потоком и раскалёнными жаровнями. Знакомая парочка бесов приветливо машет мне хлыстами. Ну уж нет, вы тут как-нибудь без меня.

Мои крылья сковывает лёд, перья покрываются инеем. Дыхание становится паром, неожиданный холод после адского пламени бьёт не хуже бича. Резкая боль в суставах и голове. Я падаю. «Но мне нужно туда», — успеваю подумать я перед тем, как теряю сознание.

Холод прервал мой полёт, он же вернул меня к жизни. Прихожу в себя. Я в середине замёрзшего озера. Мои крылья-ледышки разбиты и рассыпаны мелкой крошкой вокруг. Как мальчик из сказки, я могу собрать из них слово «вечность». Мне нужно ещё ниже. Здесь не заканчивается мой путь. Я встаю на колени и из последних сил бью кулаком по адскому льду. Бессмысленная затея в этой вечной мерзлоте, но я вкладываю в удар не силу, а горячий пожар моей груди. Любовь сильнее ада и холода.

Трещина идёт по льду. Я снова лечу вниз.

Приземление выдалось на удивление мягким. Темнота вокруг такая, что ничего не видно. Но я чувствую — это и есть мой рай.

— Асмодей, я пришёл за твоей дочерью.

Меня подбрасывает вверх, я лечу, оказываюсь не на небе, но на земле. Вот он — мой рай. Дочь Асмодея рядом и мило сопит. Вы знали, как мило спят демоны?