Афродита кинула косой взгляд на вошедшую в тронный зал фигуру. Что-то в ней было не так: слишком уж худая, костлявая, да и одежда... Не хитон, а руха какая-то с капюшоном. Иностранка, что ли?

— Афродиту ищу, — заявила фигура женским голосом, глотая некоторые звуки. Ну точно, не местная.

— Я Афродита, — подбоченилась на троне богиня любви. — Вы по какому вопросу?

Фигура подошла ближе, странно цокая по мраморному полу, и окинула богиню с ног до головы взглядом, как можно было предположить по движению головы под капюшоном.

— Любовь ищу, — мрачно заявила фигура. — Ты, что ль, сама Любовь Фиалкокудрая?

— Однако...

От подобной непочтительности Афродита временно потеряла дар речи. Хотя «Фиалкокудрая», конечно, прозвучало приятно, но, кажется, так уже называли Сафо. Афродита не любила, когда повторяются.

Пока богиня молчала, незнакомка подошла ещё ближе, словно была близорукой и хотела рассмотреть богиню в упор. Пахну́ло свежей землёй.

«Так, а это уже совсем фамильярность!» — вспыхнула дочь Зевса и в гневе соскочила с трона:

— Да что вы себе позволяете! Вы кто, вообще, такая?!

— Я? Смерть, — просто ответила Смерть и отступила на полшага.

Гнев Афродиты мгновенно остыл.

— Смерть? За смертью у нас к Гадесу посылают, — промямлила богиня. — Вы из какого пантеона?

— Я самозанятое лицо. Ну, знаете, на фрилансе, без официальной организации. Вроде как временно трудоустроенное, но что-то это «временно» порядком подзатянулось... Смерть, получается, вечна...

— Я ничего в этом не понимаю, — обескураженно прошептала Афродита.

— А я ничего не понимаю в любви, — пожала плечами Смерть. — С этим и пришла.

— С чем — с этим?

— Да вот с ним. — Смерть внезапно вытащила из-за пазухи тень, встряхнула, и к ногам богини любви упал мужчина. «Достаточно приятной наружности», — отметила про себя Афродита, но вслух строго произнесла, изогнув дугой бровь:

— Смертный!

— Вот! — Смерть задрала руку вверх, и рукав платья обнажил костлявый палец. — Именно что смертный. А он, шельмец, говорит, что Любовь его обессмертила. И чего теперь с ним делать? Забирать или нет? Документ свой он сожрал, собака. И как мне теперь прикажете его распределять? Пришлось тебе принести — сама обессмертила, сама и разбирайся!

— Никого я не бессмертила! — возмутилась Афродита и обратила свой взор на мужчину. «А он вблизи даже большая душка», — мелькнула мысль, но богиня постаралась придать лицу величественное выражение:

— Встань с колен, раб! Ответь мне, кто ты?

Мужчина затравленно огляделся, как будто зрение только начало возвращаться к нему. Его взор упал на Афродиту.

— Поэт. А вы — прекраснейшая из всех женщин, которых мне довелось познать. А было их немало. Вы — Афродита.

«Ох, точно — шельмец! Знает, что говорить!» — зарделась польщённая Афродита, кивнула, но сдвинула брови:

— Зачем бежишь от Смерти?

— Нет Смерти для того, кто любит.

— Во! Опять. — Смерть обиженно фыркнула. — Несёт какой-то бред, я-то есть! И что с ним делать?

Услышав Смерть, мужчина вжал голову в плечи, но не дрогнул. Афродита сделала примиряющий жест рукой, села на трон, подпёрла рукой щёку, задумчиво глядя на стойкого поэта.

— По-хорошему, ему бы водички из Леты, да в поля Забвения...

— А поможет?

— Обычно помогает. Хотя эти поэты, и правда, народ особый. С Орфеем вот не сработало. А из какого ты века, поэт?

— Да не помнит он! Твердит, что вечен, как Вдохновение.

— Вдохновение — это к музам, — задумчиво протянула Афродита. Мужчина нравился ей всё больше и больше. С таким не заскучаешь.

— А знаешь что? Ведь он прав. Совсем забыла: я ведь, действительно, его обессмертила. Совсем забыла! Праздновали день рождения Диониса, столько вина выпили... Запамятовала!

Поэт вытаращил глаза на Афродиту, но промолчал.

— Тьфу ты пропасть! — выругалась Смерть. — И зачем только я женского рода? Аж стыдно. Забирай. И чтоб больше среди смертных не шлялся: вечно тут всё перепутают, а мне разгребай.

Смерть развоплотилась в чёрный дымок и исчезла.

Афродита сексуально закинула ногу на ногу и сделала мужчине знак подойти ближе.

Поэт подошёл и в благоговейном жесте припал к ногам богини.

— Ну что, поэт — пиши теперь. Ты мне должен, — томным голосом промурлыкала Афродита, дотрагиваясь изящной рукой до вихрастой головы мужчины. — Ловко ты Смерть-то обманул.

— Не я, — улыбнулся богине в ответ мужчина. — Ты же сама всё сделала. Я лишь сказал то, что ты мечтала услышать.

— И правда, — на глаза Афродиты словно легла поволока. — Но за это отныне, поэт, ты мой раб. Бессмертен, пока воспеваешь любовь. И мёртв, лишь тебя я покину.