Лена проходила практику в инфекционном отделении клиники и заразилась краснухой. Под сердцем она уже носила ребёнка; мальчик родился с патологией, несовместимой с жизнью, и через день умер.

Вторая беременность — на последнем курсе учёбы — протекала тяжело, Лена дважды лежала на сохранении; девочка родилась живой, но с вердиктом неонатолога: «Вряд ли доживёт до завтра».

Малышка, слава Богу, выжила, но в первый год жизни часто и подолгу болела.

Ночами ребёнок заходился в крике и родители поочерёдно носили дочь на руках. Алексей шагал из угла в угол, Лена спала, потом меняли друг друга. Дочка успокаивалась на пару минут и снова заходилась в плаче. Раза три в неделю вызывали скорую, ехали в больницу с подозрением на что угодно, но хирургической патологии там не находили и отпускали домой. Через день-два всё повторялось заново.

— Неврология... гидроцефальный синдром, внутричерепное давление, — говорили врачи. — Мамочка, сами же медик... Знаете, что к чему; возможно, после годика будет полегче, держитесь.

Лена плакала, переживала, прогноз пугал, а Лёша успокаивал:

— Всё образуется, Лен, главное год продержаться и тебе учёбу закончить, а там посмотрим; и не расстраиваемся — Ксюхе молоко нужно.

В летние каникулы с дочкой сидела Лена, осенью взял отпуск Алексей. Как быть дальше — непонятно.

До выпускных в медицинском Лене оставалось четыре месяца и брать академку не хотелось.

Алексей работал инженером в конструкторском бюро оборонного завода, ждал повышения, на его зарплату и жили.

Ближе к зиме у ребёнка начались простуды — сначала банальный насморк, потом миндалины, хронический отит и понеслось...

— Лен, меня на главного выдвигают, старик на заслуженный отдых уходит, перспектив-то впереди сколько... И зарплата поболее будет. — Алексей достал из пакета шампанское. — Вот только не знаю пока, как дальше жить будем.

— Лёш, я знала, что ты у меня самый-самый! А за Ксюху не беспокойся — я сегодня на академку в деканат подала; ребёнка же никому доверить нельзя, а другого у меня не будет.

— У нас, Лена, у нас... — Алексей обнял жену, погрустнел и задумался.

— Ленок, знаю только одно — учёбу ты закончишь, а решение, как быть, я приму сам; всё, мать, без возражений, ступай к малышке, она проснулась.

Через две недели Алексей уволился с работы.

* * *

— Лёш! — Лена вошла в прихожую, поставила сумки с продуктами на пол, посмотрела на усталого мужа с ребёнком на руках. — Сейчас сменю, отдохнёшь, только голову помою, ладно?

— Ох, обросла, мать, и подстричься некогда, — муж провёл рукой по мокрым волосам жены.

— Да ладно, Лёш, подумаешь! На работе в халате да шапочке, никто не видит.

— Ну-ка присядь на стул, расслабься, глаза закрой и мужу доверься. Помнишь, я рассказывал, как лет этак... надцать назад конкурс на супер-стрижку выиграл? Мне тогда в кресло брюнетку «вне возраста» посадили с тонким пучком волос на голове, а я её подстриг очень коротко — почти под машинку, но с прозрачной чёлкой, и потом попросил губы красной помадой накрасить.

Лен, она на глазах у всех в стильную девчонку превратилась, мне аплодировали; говорили, к ней муж вернулся...

Представляешь, Ленок, ведь правильной стрижкой можно визуально даже телосложение скорректировать, недостатки лица скрыть, достоинства фигуры подчеркнуть! Надо только понять, что именно этому человеку подходит.

Мне после того конкурса ножницы профессиональные вручили, а девчата потом в институте в очередь на стрижку записывались.

Где там моя коробка с парикмахерскими прибамбасами прячется?.. Ага... Я мигом! — Муж поставил стремянку к антресоли.

— Неплохо, неплохо; Ленок, я всегда знал, что ты красавица, но чтоб такая... — Алексей любовался точёным профилем жены. — Смотри, Ксю, какая у нас мама красивая.

Ксюша хлопала в ладоши и пускала пузыри из полуоткрытого ротика.

Лена не узнала себя в зеркале — стрижка открыла красивый лоб, обнажила длинную шею, подчеркнула выразительность глаз.

— Лёша, да ты волшебник — девчонки на работе обзавидуются!

— Приглашай! — засмеялся муж. — Вот только инструмент новый куплю, курсы стилистов в интернете пройду — и тогда всех, кто пожелает, красивыми сделаю.

* * *

— Леночка, вы просто обязаны дать мне телефончик вашего стилиста, — проворковала бухгалтерша и придирчивым взглядом осмотрела причёску интерна.

— Лен, а твой муж моему ироду голову поправить может? Смотри, лохмы какие, — Надя достала из портмоне фотографию мужа. — Поэт! — не без гордости добавила коллега. — У них через два дня симпозиум, а голову словно Пегас языком облизал, видишь, вихры во все стороны торчат и сделать ничего не можем.

— Елена Прекрасная, давненько вы в наше отделение не заглядывали, — завкафедрой был сама любезность. — Похорошели-то как, а глаза какие выразительные, почему я раньше не замечал? Уж не влюбились ли? А стрижка — слов нет, вот бы супружнице моей адресок вашего мастера...

— Доктор Лена, задержитесь на минуту! — Главврач привстала со стула. — Коллеги, все свободны, пятиминутка закончилась.

— Похлопочите, голубушка, перед Алексеем Ивановичем, мне к четвергу красивой надо быть, банкет, видите ли, намечается; освобожусь часам эдак к трём... загляну к вам, адрес мне тут черкните, — она подвинула блокнот и ручку.

— Я слышала, у вас малыш беспокойный, так я маму с собой привезу — она за девочкой присмотрит, чтоб мастера не отвлекать... А потом поменяемся, глядишь, Алексей Иванович и маме стрижку поправит. Оплата по двойному тарифу, разумеется, за срочность, — улыбнулась начальница.

— Договорились, голубушка; и вот ещё что... У вас золотые руки, Лена, ординатуру будете проходить у нас... Всё, свободны. — Главврач опустила голову к бумагам.

Алексей сажал очередного посетителя в кресло, брал в руки инструмент, Ксюша замирала в манеже, и плач прекращался. Звук ножниц и жужжание фена завораживали её, так бы целый день и стояла.

— Лёха, привет! Так вот кто здесь цирюльню держит! — Шурка из конструкторского бюро схватил Алексея за руку. — Тёщу мою приворожил: «Лёша волшебник, Лёша кудесник» — неделю талдычит и у зеркала вертится. Меня вот к тебе записала, а что с этими тремя волосинками сделаешь? — Шурка снял кепку и провёл по голове рукой; единственная тонкая прядь обвивала макушку приятеля.

— Шур, опоздал ты на полчаса; у нас с Ксюхой прогулка по расписанию и сон на свежем воздухе. А три волосинки... Так не беда — мы и их в шесть рядов уложим, чтоб тёща довольной осталась, — засмеялся Лёшка. — С нами погуляешь?

— А то... Дай, коляску повезу.

— Как там наши? Вот думаю, может, снова в родные пенаты? Что скажешь?

— Да ты что, Лёш, спятил? Инженеров развелось, как собак... А волшебников, как ты, поискать... Я вот что подумал: мама моя во дворе днями на скамейке просиживает, внуков от нас с Катькой никак не дождётся, так пусть с дочкой твоей гуляет, думаю, договоритесь. Мама детей обожает, тебе облегчение, а ей в радость, и от нас с женой отстанет, раз внучку себе найдёт; ну а меня тогда вне очереди стричь будешь, по блату, — захохотал Шурка.

Одну из комнат квартиры Алексей превратил в салон и на настенном зеркале мелом написал: «Алекс и Ксю — красота не требует жертв».

— Пока так, — улыбался Лёша, — а там посмотрим.