Молодой сержантик, охранявший вход в здание городской администрации, с сочувствием посмотрел на Веру Ильиничну, старушку в коричневом пальто и сером берете: худая, морщинистая, с острым носом и тонкими губами, накрашенными бледно-оранжевой помадой. В администрацию она приходила уже раза три, а может, и больше. Всё хотела попасть на личный приём к кому-нибудь из руководства. «Кому есть дело до какой-то старухи?» — подумал сержант, когда впервые её увидел. «На химичку нашу похожа, только эта постарше. Наверное, тоже в школе когда-то работала. Все учителя похожи».

* * *

— Можно? — чуть слышно спросила старушка, не решаясь переступить порог помещения.

— Проходите, — важно ответил чиновник, не отрываясь от ноутбука.

Вера Ильинична маленькими шажочками дошла до середины кабинета, размерами как вся её и соседская квартиры вместе взятые, остановилась, огляделась: массивный рабочий стол, к нему приставлен стол для совещаний, на котором в центре стояли бутылки боржоми и стаканы, по шесть мягких стульев с резными спинками с каждой стороны; флаг, портрет президента, шкаф с книгами в бордовых переплётах; у окна декоративная пальма с тёмно-зелёными длинными листьями.

В кожаном кресле с высокой спинкой, словно на троне, восседал Юрий Владленович — заместитель мэра города Н-ска, лет пятидесяти, загорелый, начинающий лысеть, но всё ещё с аккуратно уложенными чёрными волосами. Костюм дорогой, галстук ручной работы от итальянских мастеров. Было понятно, что чиновник много времени уделяет своему внешнему виду. Со стороны казалось, что тот очень был занят: сосредоточенно смотрел в экран ноутбука, то и дело щёлкая мышкой. Какое-то время он не замечал Веру Ильиничну, а та не хотела отвлекать чиновника.

Закончив рассматривать фотографии любовницы Яны, которые та только что прислала из примерочной магазина нижнего белья, Юрий Владленович отправил сообщение: «Через 40 минут у тебя», провёл языком по пересохшим губам, с досадой закрыл ноутбук и хриплым голосом произнёс:

— Присаживайтесь. Что у вас?

Старушка растерянно посмотрела по сторонам, не зная, куда именно сесть. Прошла к самому дальнему от чиновника стулу и опустилась на краешек.

— У нас... у меня... вот... — промямлила Вера Ильинична. — Яма...

— Яма? Какая ещё яма? — Чиновник вскинул бровь и бросил взгляд на массивные напольные часы с боем.

— Большая, глубокая. Людей уже много побилось, — сообщила старуха. — Два года, как асфальт провалился.

— Ну и что вы от меня хотите? Чтобы я занимался ямами в городе?

— Нет, но вы же заместитель мэра...

— Вот именно! — перебил чиновник. — Заместитель мэра, а не дорожный рабочий. По-вашему, у меня других дел нет? — Он вспомнил о недавней поездке на Мальдивы с аппетитной Яной. Рука машинально потянулась к ноутбуку. — И вообще, вам не ко мне надо. Обратитесь в дорожное хозяйство, это их задача.

— Так писали им, уже четыре письма направили. Все жильцы дома расписались. Ответа нет, яма на месте.

— Плохо, значит, писали! Писатели! Привыкли, что за вас всё делать должны! — Чиновник нервно посмотрел на часы. — Если бы все жильцы дома по камешку, по кирпичику бросили в яму, проблемы бы уже не было.

— Так где ж мы столько камушков и кирпичиков найдём? Там и самосвала мало будет. Не яма — овраг целый.

— А где я вам столько материала найду? У нас в бюджете одни дыры. Свои, так сказать, ямы. — Чиновник хмыкнул. — А мне вот некого попросить, чтобы их заделали.

— Но ведь люди страдают!

— Понимаю, всё понимаю! Но что же вы прикажете делать? — Юрий Владленович развёл руками, блеснули золотом запонки в манжетах рубашки. — Знаете, сколько выделяется денег на ремонт дорог? Слёзы! А тут вы со своим оврагом ещё.

— Не оврагом — ямой. Про овраг — я образно.

— А я вам про бюджет — совсем не образно. — Юрий Владленович посмотрел в телефон. Яна сообщала, что уже заждалась.

— Ну хорошо. Я вас услышал. Дам указание выяснить, что там с вашими письмами. Возьму на контроль ремонт вашего забора. — «Уже почти у тебя», — ответил он Яне. — А потом жалуются президенту, что мы не делаем свою работу, только и ищут, где бы уколоть чиновника, а мы с утра до ночи...

— Молчать! — неожиданно мощно рявкнула старушка, звонко шлёпнув ладонью по столу так, что звякнули стаканы.

— Что вы себе позво... — начал было чиновник, но не успел.

— Встать! Встать, я сказала! — Чиновник, почти физически ощутив, как его, будто копьём, пронзил жёсткий взгляд старухи, медленно поднялся, трясущимися руками затянул ослабленный галстук, руками пригладил полы пиджака и промямлил:

— Я... вы-вызову охран-ну... — на последнем слове его голос сорвался на фальцет.

Старуха медленно поднялась, упёрлась кулаками в столешницу, сдвинула брови:

— Это я сейчас вызову! — медленно, словно кошка перед атакой, прошипела старуха. — Ты, гнида, знаешь, скольким таким, как ты, я лоб зелёнкой намазала? Ты знаешь, сколько врагов народа ползало в ногах у меня, майора госбезопасности?

— Да кто вы такая? — Юрий Владленович достал платок и начал вытерать лоб.

— Много будешь знать — долго будут допрашивать, — отрезала посетительница.

Чиновник вдруг представил в центре кабинета троих — в кожаных плащах, портупеях, синих фуражках и блестящих сапогах. Стало зябко. Встряхнул головой — видение исчезло.

— Как вы смеете? Сейчас уже не те времена! — взвизгнул чиновник, но старуха опять его перебила.

— Это для тебя не те, а для меня и моих учеников, которые уже давно носят лампасы в доме на известной площади в Москве, эти времена не заканчивались! Хочешь проверить? — Старуха зачем-то полезла в сумочку. Чиновнику показалось, что сейчас она непременно достанет наган, но у неё в руке оказался телефон.

Юрий Владленович дураком не был. Он вспомнил вчерашний репортаж об обыске в кабинете губернатора, дорогую коллекцию часов, разложенную на таком же, как у него, столе, машинально потрогал запястье. Справился с дрожью, натянул самую радушную улыбку, с какой обычно встречал людей из столицы, и произнёс:

— Дорогая... э-э-э... дорогая вы наша! Ну зачем же вы волнуетесь? В вашем возрасте нельзя волноваться! У меня давно уже накопилось много вопросов к руководителю дорожного хозяйства города. Негодяй! До чего дороги довёл! С удовольствием бы его уволил, а то и под суд отдал. — Юрий Владленович снова уселся в своё удобное кресло, посмотрел сквозь окно куда-то вдаль, как опытный пианист, вальяжно постучал пальцами по столу. — Но пока ничего не могу поделать с этим мерзавцем. — Мужчина оглянулся на дверь и шёпотом добавил: — Он, видишь ли, родственник мэра. Ну ничего-ничего. Вот стану... я его заменю на... — Чиновник опомнился и добавил: — Наведу порядок в этом хозяйстве. А если вы ещё и поможете... с вашими-то связями...

— Обращайтесь, Юрий Владленович, если вам будет нужна помощь. — Вера Ильинична кивнула на потолок: — Там быстро разберутся.

Вопрос с ямой решился сразу. Вера Ильинична слышала только, как важно вышагивающий по кабинету чиновник, засунув одну руку в карман брюк, выговаривал по мобильному телефону:

— Где хотите возьмите! Да мне плевать! Распустились! Через час ты сам и твои рабочие должны быть уже там. Нет! Не только яма. Чтоб вся, слышишь меня, вся дорога у этого дома была как зеркало! Я не хочу больше краснеть перед... — Он оглянулся на старушку, безмятежно разглядывающую свои ногти. — Перед людьми.

Вера Ильинична уверенно, с прямой спиной и поднятой головой шла по красной дорожке коридора городской администрации. Оранжевые губы растянулись в улыбке. Она словно помолодела и вернулась в то время, когда весь криминальный Ростов пятидесятых-шестидесятых годов знал её как Верку Артистку и восхищённо пересказывал похождения знаменитой мошенницы.

Внизу из дверей лифта снова вышла старенькая, сгорбленная старушка, похожая на училку, и маленькими шажочками направилась к выходу.

— Ну что, бабуль? Опять не принял? — с сочувствием спросил сержантик.

— Принял, внучок, принял. Такой хороший человек. Такой внимательный. Такой отзывчивый — заохала старушка, с усилием толкнула тяжёлую дверь и, оглянувшись, добавила: — Нам бы таких побольше.